Современная румынская пьеса
Шрифт:
А ты почему не уходишь с ними?
Г и п п а р х и я. Меня зовут Гиппархия, Диоген, и я хочу тебя слушать.
Д и о г е н (раздраженно). У меня больше нет желания чирикать.
Г и п п а р х и я. Я совсем не в восторге от твоего чириканья. Птицы щебечут гораздо лучше и уж, во всяком случае, более естественно.
Д и о г е н. Ну, тогда ты, вероятно, хочешь посмотреть, как живется в бочке.
Гиппархия отрицательно качает головой.
Ты слишком красива,
Г и п п а р х и я. Именно твоя внешность меня и привлекает. (Подходит ближе.) Позволь мне ненадолго остаться.
Д и о г е н. Небо принадлежит богам, земля — людям, бочка — никому.
Г и п п а р х и я. Я многое о тебе слышала. Говорят, ты мудрый и смелый человек.
Д и о г е н. Ну, если попрошайничество — мудрость, а жизнь в бочке — смелость…
Г и п п а р х и я. Возможно, жизнь в бочке — мудрость, а попрошайничество — смелость… Мне нужны смелость и мудрость, Диоген.
Д и о г е н. Но я так и не понял, зачем ты осталась.
Г и п п а р х и я. Будь жив Сократ, я бросилась бы к его ногам и попросила: научи меня!
Д и о г е н. Жив Платон.
Г и п п а р х и я. Платон холоден и далек, как звезда. Ему я не могла бы сказать: позволь прийти к тебе и научи меня!
Д и о г е н. Женщине мудрость ни к чему. Женщина должна уметь приготовить вкусную еду, свежую постель и ночь любви.
Г и п п а р х и я. Если женщины не научатся быть мудрыми, они научатся быть рабынями. И они станут рабынями, статуями, предметами, женщинами-постелью, женщинами-напитками, женщинами-домами, женщинами-деревьями…
Д и о г е н (улыбаясь). А ты чем была бы?
Г и п п а р х и я. Женщиной — сухой веткой. (Продолжает как ни в чем не бывало.) И раз уж Сократ давно умер, я прошу тебя: научи меня.
Д и о г е н (с нежностью). Иди домой!
Г и п п а р х и я. Научи меня понимать человеческую душу, думать, любить.
Д и о г е н. О любви не может быть и речи.
Г и п п а р х и я. О любви всегда идет речь.
Д и о г е н. Об этом я ничего не знаю, и этому научить невозможно. Только Платон полагает, будто любви можно научиться. Не будь он другом Сократа, я плюнул бы ему прямо в лоб… в этот широкий и гладкий лоб, за которым скрывается самая невероятная ложь… (Сердится.) Платону надо бы писать стихи, а не заниматься философией! В поэзии еще можно солгать…
Г и п п а р х и я (тоном ученицы). А в философии лгать нельзя?
Д и о г е н. Нет. Философия должна отталкиваться от истины.
Г и п п а р х и я. А что выше истины?
Д и о г е н. Мечта.
Г и п п а р х и я. Разве Платон не мечтает?
Д и о г е н (раздраженный, что они так много говорят о Платоне). О чем может мечтать тот, кто живет припеваючи во дворце Дионисия {114} , в Сиракузах, вкушая самые изысканные яства и не зная забот, будто царский сын?
114
Дионисий I Старший (ок. 432—367 гг. до н. э.) — тиран Сиракуз (с 406 г.).
Г и п п а р х и я. Может, ты несправедлив к нему?
Д и о
Г и п п а р х и я. Мне нравятся страстные люди.
Д и о г е н (равнодушно). Я рад.
Г и п п а р х и я (сухо). Но я не люблю несправедливых.
Д и о г е н. Порой именно страсть рождает несправедливость.
Г и п п а р х и я. А порой — любовь. (Смотрит на него широко открытыми, ясными, сияющими глазами.)
Д и о г е н. Гиппархия, прекратим эту игру! Ты красива и слишком умна для женщины. Чего ты хочешь?
Г и п п а р х и я. Помоги мне стать свободной.
Д и о г е н. Тот, кто хочет стать свободным, не просит помощи у другого.
Г и п п а р х и я. А если он сам не знает…
Д и о г е н. Если не знает, значит, и не достоин быть свободным. Значит, он родился, чтобы быть рабом, или женой, или сухой веткой.
Г и п п а р х и я (без тени огорчения). Если свобода состоит в том, чтобы унижать других, убивать в них самые сокровенные надежды, выказывать свою ненависть к людям, по-моему, лучше быть рабом. Твоя свобода заслуживает лишь сожаления. (Хочет уйти.)
Д и о г е н. Постой!
Гиппархия останавливается.
Ты пришла ко мне, чтобы я тебя учил или чтобы ты меня учила?
Г и п п а р х и я. Чтобы ты научил меня тому, чего не знаю я, а я тебя — тому, чего ты не знаешь.
Д и о г е н. Это похоже на наглость.
Г и п п а р х и я. А твои слова не похожи на ответ философа.
Д и о г е н (яростно чешет бороду, будто его одолели блохи). Ну и что ж, что не похожи? (Чешется, кривится, морщится, будучи не в силах перенести поражение в споре.) Ты заслуживаешь ответа, который больно тебя заденет.
Г и п п а р х и я (полна решимости, холодно). Ты дашь его сейчас или после моего ухода?
Д и о г е н (поднимается и подходит к ней). Не уходи!
Гиппархия смотрит на него как на диковинку. Начинает смеяться.
Я знаю. В эту минуту я похож на жалкого шута. В первый раз я прошу кого-то не уходить… (Качает головой, как бы упрекая себя.) Я отправился искать человека, а по дороге меня остановила женщина.
Г и п п а р х и я. Ты уверен, что именно это ты ищешь?
Д и о г е н. Теперь уже не уверен.
Г и п п а р х и я. Говоришь, чтобы я осталась…
Д и о г е н. Но всей душой хочу, чтобы ты ушла. С тобой никогда такого не случалось: желаешь одного, а говоришь противоположное?
Г и п п а р х и я (искренне). Нет. (Протягивая ему руку.) Диоген, я освобожу тебя от одиночества.
Д и о г е н (горько усмехаясь). Ты освободишь меня от свободы. (Садится на землю возле бочки.)