Современная румынская пьеса
Шрифт:
Г и п п а р х и я. Первая ночь была по-настоящему прекрасна.
Д и о г е н. Она прекрасна не потому, что была первой. Подлинно прекрасно всегда то, что уже закончилось.
Г и п п а р х и я (борясь со сном). Я не совсем понимаю.
Д и о г е н. Любое начало что-то завершает, подобно тому как любой конец что-то начинает. Конец — это в то же время начало, потому он и может быть подлинно прекрасным.
Г и п п а р х и я (ласкаясь к нему). Ты говоришь что-то слишком умное,
Д и о г е н. Я в некотором роде ничто.
Г и п п а р х и я. Нет, ты в некотором роде Диоген.
Д и о г е н. Это все равно.
Г и п п а р х и я. Ты каждое утро до такой степени несносен?
Д и о г е н (поправляя). До некоторой степени несносен.
Оба смеются. Гиппархия выползает из бочки и целует Диогена. Какое-то время они сидят молча.
О чем ты думаешь?
Г и п п а р х и я. Я думаю, что если эта ночь и это утро могут быть правдой, то правдой может быть и все то, о чем ты мне говорил.
Д и о г е н. Именно?
Г и п п а р х и я. Мысль об абсолютной свободе. Я подумала, что если два человека могут быть счастливыми в бочке, то бочка — это в некотором роде мир, мир иного рода, но он существует.
Д и о г е н. Глупые мысли!
Г и п п а р х и я. Но эти глупые мысли твои, Диоген.
Д и о г е н. Ты ничего не поняла. Ты мыслишь как женщина.
Г и п п а р х и я. Разве женщины мыслят иначе?
Д и о г е н. Да, потому что они думают не головой.
Г и п п а р х и я. А чем же?
Д и о г е н. Ну скажем, кожей.
Г и п п а р х и я. Ты злой.
Д и о г е н. Потому что говорю правду.
Г и п п а р х и я. Потому что знаешь, что скажешь какую-нибудь грубость, и не хочешь ее говорить, но чрезмерная гордость заставляет тебя сказать это.
Д и о г е н (переворачивается на живот и, опершись на локти, смотрит ей в глаза). Ты обиделась?
Г и п п а р х и я. На жалкую грубость, рожденную ложью и высказанную из гордости? (Смеется.) Диоген, а ты не думаешь, что мы сейчас и впрямь свободны, что мы — граждане мира, даже если наш мир имеет форму бочки?
Д и о г е н. Я хотел бы, чтобы так оно и было.
Г и п п а р х и я. Так оно и есть. Существуем только мы, бедные и прекрасные, мы ничьи, мы между небом и землей, и никто не может изгнать нас из нашего мира. Нас нельзя изгнать, потому что мы — граждане мира, мы сами себе и рабы, и хозяева, и любящие, и любимые. (Значительно глядя ему в глаза.) Я люблю тебя.
Д и о г е н (шепотом). Кажется, я нашел, старик. Жаль, что ты умер. Ты бы посмеялся всласть.
Г и п п а р х и я (изумленно). С кем ты разговариваешь?
Д и о г е н (просто).
Г и п п а р х и я. Как странно! Ты смотрел мне прямо в глаза. (Пауза.) Я хочу есть!
Д и о г е н. Как быстро исчезла иллюзия свободы!
Г и п п а р х и я. Почему?
Д и о г е н. Надо есть.
Г и п п а р х и я (по-детски). Отлично. Я и поем.
Д и о г е н. Для этого надо, чтобы было что есть.
Г и п п а р х и я. За этот золотой браслет я получу целую гору еды, и нам хватит на целый день.
Д и о г е н. А когда тебе нечего будет отдать?
Г и п п а р х и я. Украдем.
Д и о г е н. Украв, мы станем такими же, как все, и уже не сможем быть самими собой.
Г и п п а р х и я (с острым чувством вины). Диоген, думаю, больше десяти дней я без еды не выдержу.
Д и о г е н. А я думаю, ты не выдержишь без еды больше одного дня.
Г и п п а р х и я (в панике). Так что же нам делать?
Д и о г е н. Тебе — вернуться домой, к родителям.
Г и п п а р х и я. Не вернусь! Я тебе уже сказала.
Д и о г е н. В таком случае будем вместе просить милостыню.
Г и п п а р х и я (в восторге от этой идеи). Чудесно! Будем просить милостыню! (Внезапно опечалившись.) А если мы будем попрошайничать, мы останемся самими собой?
Приближается г р у п п а м о л о д ы х л ю д е й. Среди них П а с и ф о н и к и ф а р е д. Последний останавливается в некотором отдалении и начинает петь. Вся группа направляется к Диогену.
П а с и ф о н. Привет, Диоген!
Г и п п а р х и я (испуганно). Что это за банда?
Д и о г е н. Они тоже ищут что-то. (Пасифону.) Послушай, приятель, я, по несчастью, не готов к столь пышному торжеству. Вас слишком много.
П а с и ф о н. Будет торжество разума. Эти юноши хотят послушать тебя.
Д и о г е н. Даже если мне нечего сказать?
П а с и ф о н. Диогену всегда есть что сказать. (Замечает Гиппархию.) Однако я предвижу, что сегодня ты не будешь говорить об одиночестве.
Г и п п а р х и я (Диогену). Мне не нравятся эти люди. Почему они не оставят нас в покое?
Д и о г е н (Пасифону). Чего вы хотите?
П а с и ф о н. Быть свободными.
Д и о г е н. Будьте.
П а с и ф о н. Как?
Д и о г е н. Как я.
К р а т е с (из группы Пасифона). А что мы должны для этого сделать?
Д и о г е н. Почти ничего.
П а с и ф о н. Свобода должна быть завоевана, не так ли? Нам надо организоваться, бороться за нее…