Современные рассказы о любви. Адюльтер

Метлицкая Мария

– Вика, ну успокойся… Эту таблетку дали мне в нагрузку, чтобы желудок больничную еду хорошо переваривал, понимаешь? Нет, ты меня понимаешь?

– Да-а… – тихонько протянула Вика.

– Ну вот, а от этой таблетки, гляньте вот, какая она огромная – и это еще только остатки, которые тараканы съесть не успели… Так вот у меня от этой таблетки, если интересно, многократные позывы на толчок… Веришь?

– Ой, фу, – махнула на Фому рукой Лариска.

– Вик, веришь?

– Ну…

– Веришь?

– Ага. Только…

– Что?

– Нет, ничего… Думаю, как бы поинтереснее тебя простить… –

Вике казалось, что она нервная, глупая, и что лечению Фомы это совсем не помогает, а даже наоборот. Ей было стыдно за себя и хотелось плакать. Тем более что весь день сегодня все было не так – и на девушку в библиотеке вшей сдули (а Вика не сомневалась, что это так), и не удался эксперимент по глотанию Фомой изюма (в который, если бы Фому можно было бы приучить глотать маленькие предметы, вполне запихнулась живая вошь, и Фома бы не разжевал ее тогда и не заметил).

А обкусанная таблетка действительно оказалась смешная, Вика улыбнулась и даже засмеялась.

– Фома, я нашла кучу картинок с видами Пномпеня, и одну старинную открытку мне на работе принесли, представляешь? – Снова полил дождь, и Вика открыла зонтик, передав его на этот раз Лариске, чтобы она не мучилась. – Я узнала, что в Пномпене есть такое место, которое называется «Отдай печаль ракушкам». Когда кто-нибудь в Пномпене хочет забыть что-нибудь плохое, он едет на один остров на реке, раздевается и закапывается в ил. Он жидкий, можно закопаться. Вот, лежишь и ждешь, когда по тебе проползет такая ракушка, ну, моллюск, которых много там среди других гадов ползает около воды по берегу. Она ползет и оставляет дорожку, оставляет, оставляет, а потом уползает – и как только доползет до воды и ты увидишь, что эта дорожка воды коснулась, так по этой дорожке вся печаль в реку и уйдет. А если ты после этого уснешь, то, когда проснешься, все плохие события, ну, или те, которые ты не хочешь помнить, переменятся у тебя в памяти или забудутся совсем. И будет тебе легко-легко и весело. Представляешь?

– Да, – ответил Фома. Он смотрел на Вику и представлял себя и ее на пляже, теперь уже и необязательно в Пномпене. И пусть даже не будет на том пляже солнца, а лишь такой дождь, как сейчас.

– Фома, ты меня слышишь? – обратилась к нему Вика в тот момент, когда Фома собрался говорить ей и Лариске, чтобы они ехали домой, потому что нечего им под окном в такую погоду мерзнуть. – Я приеду к тебе теперь только через шесть дней, потому что у меня выходных не будет… Слышишь, Фома, через шесть дней! Вот…

– Так меня может, уже выпишут через шесть дней, так что, Вика, ты не вздумай расстраиваться и скучать там, ладно? – ответил Фома, хотя никто его выписывать и не собирался.

– Выпишут?

– Ну сколько ж они будут со мной мучиться тут? Знаешь, как я всем надоел, особенно сестре-хозяйке. А ты, Ларис, веришь?

– Просто не сомневаюсь, – ответила Лариска, и это была правда. Ей Фома надоедал быстро.

– Вот. Так что им же самим выгоднее меня скорее выписывать.

Вика уходила от окна, вглядываясь в него через дождь и махая рукой. Ничего там хорошего, в окне бокса, не было, и лишь одна красная майка Фомы, самая любимая, уже из личных его вещей, выглядела жизнеутверждающе. Увидев, что Фома делает какие-то знаки, Вика оглянулась

и поняла, что сзади лужа. Она развернулась, помахала последний раз, взяла Лариску под руку и пошла по дорожке, больше не оглядываясь на зависшего в окне Фому.

Скелет тропиканки

Нет картины более удручающей, чем вид больного прыщавого негра с желтыми глазами. Мутным дождливым утром привели его в номер Фомы и оставили. Негр сразу прыгнул на кровать у стены, свернулся калачиком и замер.

В первые моменты Фоме показалось, что все это ему снится – снится исполненная своего профессионального долга Галина Петровна, сопровождающая негра, снится Лидия Кузьминична с бешеными глазами, ну и сам негр в почти уже собственном боксе Фомы – конечно, тоже только плод его утренних сновидений. Но тут Фому укусил вполне настоящий комар, Фома шлепнул его, и к нему полностью вернулось чувство реальности. Он сел на кровати и позвал:

– Эй, на той койке! Ты там живой?

Спина негра согнулась в дугу, ноги прижались к стене, все это заинтриговало Фому еще сильнее.

– Эй, ну повернись, дай хоть на тебя посмотреть-то… Ты сюда что, просто полежать или болеть пришел?

Но тут в бокс вошла Галина Петровна, принесла стопку одежды, встала напротив негра и сказала:

– Пожалуйста, идите в ванную, помойтесь и отдайте мне все ваши вещи. А вам вот, – и она положила в ногах негра все, что принесла, в том числе такого же цвета, как у Фомы, халат и больничное полотенце.

Фома наблюдал, как негр, внимая ее просьбе, поднялся, вошел в распахнутые Галиной Петровной двери ванной, а Галина Петровна внесла за ним его новое белье.

Зашумела вода, Галина Петровна быстро вышла вон, крикнув в захлопнувшуюся дверь:

– Вещи, вещи свои не забудьте мне отдать! Их вам после окончания лечения вернут!

Но никто ей ничего не отдавал. Все так же шумела вода, было слышно, как негр пыхтел и плескался.

– Ой, ну что же он там, не понимает, что ли?.. – жалобно произнесла Галина Петровна. – Может, ты зайдешь к нему и заберешь его вещи, – обратилась она к Фоме, – а то мне их надо сестре-хозяйке нести, она ругаться будет…

Но идти к негру, который в ванне мылся, Фома совсем не хотел. И не то что боялся, просто как-то уж совсем это показалось ему не по-человечески. Врываться, да еще и вещи отбирать.

Галина Петровна присела на среднюю кровать и принялась ждать, испуганно глядя на дверь ванной.

– Что с ним, с этим негром? – спросил Фома у Галины Петровны.

– Да, гепатит, как у тебя, – ответила она. – Ты все скучал, теперь вот тебе, сосед…

– Понятно, – сказал Фома.

В этот момент в бокс ворвалась Лидия Кузьминична.

– Где? Где вещи больного? Почему они еще не у меня, мне их надо под ключ закрыть! – заполошно заговорила она, глядя на Фому.

– Лидия Кузьминична, он моется, не успел отдать, – вскочила Галина Петровна, – сейчас, вымоется и отдаст.

– Ну я же сказала – забрать сразу! Это же все инфекция, вы что, порядка не знаете?

– Ну как же я заберу…

– Как-как? Забрать, и все! Они же там рядом где-нибудь лежат, не в одежде же он моется! Вон, его пошлите! – сестра-хозяйка махнула рукой в направлении Фомы.