Современный Американский детектив
Шрифт:
— Славная девочка ваша дочь, — сказал я.
Тратвелл захлопнул дверь кабинета и привалился к ней спиной.
— Не надо расхваливать ее мне. Я прекрасно знаю, что она собой представляет. Но сейчас она всецело под влиянием этого сопляка, а он настраивает ее против меня.
— Думаю, вы ошибаетесь.
— Вы ей не отец, — сказал он, словно отцовство придавало ему особую прозорливость. — Она опустилась до его уровня. Она стала говорить на вульгарном фрейдистском жаргоне. — Лицо его налилось кровью, голос прерывался. — Вы не поверите,
Здоровым его и впрямь не назовешь, подумал я.
— Я знаю, откуда идут эти идеи — продолжал Тратвелл, — от Смизерэма. И знаю, почему Айрин Чалмерс дала мне отставку. Она по телефону мне прямо сказала, что на этом настоял великий и непогрешимый доктор Смизерэм. Он наверняка стоял рядом с ней и подсказывал, что говорить.
— Ну, а она объяснила, что тому причиной?
— Боюсь, что вы, и только вы, Арчер. Я не собираюсь вас критиковать — а что же еще он делал? — но, насколько я понимаю, вы задавали слишком много вопросов. Это пришлось не по вкусу доктору Смизерэму. Он решил взять на себя общее руководство, что, на мой взгляд, может привести к катастрофе. Ни один адвокат не возьмется защищать Ника, не зная, что он натворил. — Тратвелл настороженно посмотрел на меня.
Стоило ему заговорить о деле, как к нему тут же вернулась его адвокатская самоуверенность.
— Вы куда лучше меня знаете обстоятельства дела.
Во фразе Тратвелла прозвучал вопрос. Но я медлил с ответом. Мое отношение к Тратвеллу менялось. Правда, не радикально. Должен признаться, я с самого начала не вполне понимал, что им движет, и не слишком ему доверял. Теперь мне стало окончательно ясно, что Тратвелл использовал меня в своих целях и намеревается использовать впредь. Как Шеперд загребал жар руками Хэрроу, так и Тратвелл хотел загребать жар моими руками. И теперь он — красивый, ловкий, холеный, как кот, — ждал, что я буду разоблачать перед ним друга его дочери.
— В этом деле не так-то просто что-либо узнать… Мне даже неизвестно, на кого я работаю. И вообще, работаю ли я…
— Разумеется, работаете, — сказал он благосклонно. — Ваши труды будут полностью оплачены, и я гарантирую вам оплату, включая по меньшей мере сегодняшний день.
— А кто будет платить?
— Чалмерсы, разумеется.
— Но ведь вы больше не ведете их дела.
— Пусть вас это не тревожит. Передайте мне ваш счет, и они его оплатят. Вы не какой-нибудь сезонный рабочий, и я не позволю им так с вами обращаться.
Грош цена его словам, подумал я. Едва я перестану быть ему нужен, как он тут же забудет о своих обещаниях. И все же Тратвелл меня озадачил. Я не знал, как поступить. Обычно в таких случаях прежде всего жертвовали мной.
— А мне не следует отчитаться перед Чалмерсами?
— Нет. Они вас уже уволили. И потом, они не хотят знать правду о Нике.
— Как он?
Тратвелл пожал плечами.
— Айрин ничего не сказала.
— Перед кем я теперь должен отчитываться?
—
— А если не убедятся?
— Не сомневайтесь, убедятся. Если вы беспокоитесь о деньгах, я лично обещаю платить вам начиная с сегодняшнего дня.
— Спасибо, я обдумаю ваше предложение.
— Торопитесь, — сказал он с улыбкой. — Я сейчас выезжаю в Пасадену на встречу с миссис Свейн. Она позвонила сегодня утром — уже после того, как миссис Чалмерс дала мне отставку, — и предложила купить у нее семейные фотографии. Мне хотелось бы, чтобы вы поехали со мной.
В моей профессии не всегда поступаешь, как хочется. Откажись я иметь дело с Джоном Тратвеллом, он мог бы отстранить меня от расследования и, чего доброго, навсегда закрыть для меня округ.
— Я поеду в своей машине. Встречусь с вами у миссис Свейн. Ведь вы к ней едете? В Пасадену?
— Да, но мне хотелось бы, чтобы вы поехали со мной, нам надо бы поговорить. Я не вполне понимаю, почему этим фотографиям придается такое значение.
— Я и сам не понимаю. Может, они ничего нам не дадут. Так что не выкладывайте денег, пока мы их не посмотрим.
— Значит, я могу рассчитывать, что вы поедете за мной?
— Можете, — сказал я, но поехал за ним не сразу. Сначала я решил поговорить с его дочерью.
Глава 26
Бетти, будто мы заранее сговорились, вышла на крыльцо и пригласила меня в дом.
— Письма у меня. Те самые, которые Ник взял из отцовского сейфа, — сказала она спокойно, провела меня наверх в свой кабинет и вынула из ящичка коричневый конверт. Из конверта высыпалась куча авиаписем, сложенных по пачкам. Их было не менее двухсот.
— Откуда вы знаете, что Ник взял их из сейфа?
— Он мне сам сказал это позавчера вечером, когда доктор Смизерэм на минуту оставил нас вдвоем. Ник сказал, что спрятал письма в своей квартире, и объяснил, где их найти. Я вчера съездила за ними.
— Ник не сказал, зачем он их взял?
— Нет.
— А вам понятно зачем?
Она села на большую пеструю подушку.
— У меня возникали самые разные предположения, — сказала она. — Мне кажется, тут дело в обычном сыновнем комплексе. Несмотря ни на что, Ник всегда очень уважал отца.
— А вы своего уважаете?
— Не обо мне речь, — оборвала она меня. — Да и потом, с девчонками иначе — у нас все менее определенно. А мальчишка или хочет походить на отца, или нет. Ник, по-моему, хочет.
— И все же это не объясняет, зачем Ник украл письма.
— Я и не говорила, что могу это объяснить. Ему, наверное, казалось, что вместе с письмами к нему перейдет отцовская храбрость и все прочее. И письма приобрели для него большое значение.
— Почему?