Современный детектив № 4 1997
Шрифт:
Сергей перехватил взгляд, брошенный на изрезанную ножом баранью ляжку, висевшую на стене.
— За кошарой две дохлые овцы валяются, — сказал Кошелев, — она от них куски кромсает. Только там одни кости остались, лисы да вороны все растащили.
— Саня, принеси бабке чего-нибудь из машины, — повернулся к нему Амелин. — Ну того барана половину, нам все равно некогда варить… Сгущенки, чаю, крупа там есть. В общем, сам посмотри.
Кошелев вернулся через десяток минут. Вытащил из бумажного мешка несколько кусков баранины, сложил в эмалированное
— Пользуйся, бабуся, — он свернул пустой мешок и сунул его под мышку.
Старуха торопливо отнесла ведро в угол, накрыла обломком доски. Схватила таз, потащила туда же, но, раздумав, заметалась по тесному сараю. Уронила пакет с гречкой, нагнулась его подобрать, из таза посыпались остальные продукты. Амелин собрал кульки и поставил таз на стол.
— Пусть здесь стоит. Мы уедем, сваришь кашу.
— Кашу, — бессмысленно повторила старуха.
— Так куда же русских увезли, а, бабуля? Может, их убили?
— Не убили, — замотала головой старуха. Отломив корку хлеба, стала с усилием жевать. — Их увезли.
— Куда?
— Ильчибей…
— Ильчибей увез?
— Ильчибею отвезли.
— Ты знаешь этого человека?
— Один раз видела. К хозяину приезжал.
— Далеко он отсюда живет?
— Не знаю.
Больше от старухи добиться ничего не удалось. Когда уходили, Морозов оглянулся на сарай и покачал головой.
— Помрет бабка. Морозы посильнее ударят, и замерзнет, если, конечно, кто-нибудь не заберет.
— Кому она нужна? — Амелин остановился у разбитого грузовика. На сиденье запеклась черная кровь. — Своих вон не щадят, а тут какая-то беженка.
Рузинату Абазову было знакомо имя, которое назвала старуха. У Ильчибея есть ферма, километрах в двадцати отсюда. Два дома, триста овец. На сожженной точке жили его родственники. Так что вполне возможно, летчиков увезли к Ильчибею.
— Что за разборка здесь была?
— Я точно не знаю. У покойного Довлатова много сторонников. Мамажанов, например… и другие. Не все хотят подчиняться Вахиду Абазову.
Глава 7
— Держите в этом направлении!
Рузинат показывал рукой, куда ехать. Смотреть на него было жутковато. Багровый синяк раздул и без того широкое лицо, на щеке запеклась корка крови. Он свыкся с положением пленника и, уже не смущаясь, то и дело стрелял сигареты у Морозова.
В «Ниве» сидели вчетвером. Амелин и Морозов впереди, на заднем сидении — Юрченко и Рузинат. ГАЗ-66 шел метрах в ста позади. Двигались напрямик, через замерзшую равнину. Бесконечно долгий день, когда еще утром был жив Саня Ступников, подходил к концу. Прапорщик, провоевавший три года в Афганистане, так и не успевший выдать замуж ни одну из своих дочерей, лежал в боковом ящике вездехода в пластиковом мешке. Несколько таких мешков захватил Витя Морозов.
— А я ведь Решеткова знал, — сказал он. — Лихой мужик. В тридцать один год подполковника получил,
— Их самолет сбили недалеко отсюда, — подал голос Рузинат. — Надо сделать небольшой крюк, километра два. Если хотите, покажу.
— Может, ты и сбивал? — мрачно поинтересовался Морозов.
— Нет, нет. Мы потом туда приезжали. Посмотреть, может, какие железки в хозяйстве пригодятся.
— Показывай, куда ехать, — обернулся к нему Амелин.
В этом месте мерзлые холмы песчаных барханов чередовались с глинистыми плешинами, похожими издалека на застывшие озера. Самолет врезался в одну из таких плешин.
Глубокая воронка наполовину была засыпана песком. Вокруг на десятки метров разбросаны скрученные взрывом куски дюраля. Метров за триста из песчаного бархана торчало оторванное крыло. Тяжелый двигатель, сплющенный от удара, зарылся в глину. Рядом лежала более-менее уцелевшая хвостовая часть с куском фюзеляжа.
Амелин поднял рваный кусок обшивки и, повертев в руках, положил на землю.
— Гайдука Колю они где-то здесь закопали, — сказал Морозов. — Рузинат, ты не знаешь, где?
— Нет, что вы! Даже если и был бугорок, его давно занесло песком. Весной «афганец» задует, и от самолета следов не останется…
— Спроси пустыню, — проговорил Юрченко. — Спроси пустыню… Песню мы такую в Афгане пели. Ступников и Гайдук тоже афганцами были.
— И что ответила пустыня? — спросил Морозов.
— Ничего. Она всегда молчит…
Ферма Ильчибея состояла из двух саманных домов, приземистой длинной кошары и нескольких сараев. Рядом с домом стояли две легковые машины, трактор «Беларусь» с прицепом и мотоцикл.
Меняясь, наблюдали за фермой в приборы ночного видения. Перед рассветом Амелин приказал Кошелеву и Юрченко отогнать подальше ГАЗ-66 и «Ниву».
— Будьте на связи. Мы с Морозовым и Ивановым продолжим наблюдение. Затем решим, что делать дальше.
Штурмовать ферму вслепую Амелин не рискнул. Ночное наблюдение практически ничего не дало. Не было известно, сколько людей ночуют в домах, и самое главное — здесь ли держат летчиков. Если они на ферме, их наверняка используют как дармовых работников. В оптику можно разглядеть лица.
Ферма просыпалась рано. Вначале из дома вышла женщина доить коров. Потом стали появляться другие обитатели. Сам хозяин, грузный старик, в светлом овчинном полушубке, парень лет восемнадцати, видимо, его внук или племянник, и двое работников.
Один, по виду из местных жителей, на лошади, с собаками погнал в степь отару овец, второй работник ушел в кошару заниматься ремонтом. В руке он нес ящик с плотницким инструментом. Разглядеть его лицо не удалось.
Обитатели второго дома, четверо мужчин, никакими работами по хозяйству не занимались. Трое не расставались с автоматами, у четвертого оружия Амелин не заметил, но, несомненно, компания была одна и вряд ли имела отношение к разведению овец.