Современный финский детектив
Шрифт:
— Кинжал?
— Совершенно верно, — ответил Кристианссон. Уголки его рта опустились при этом еще ниже, и он пояснил: — Лезвие кинжала, если констеблю приходилось слышать, обоюдоостро, отточено с обеих сторон.
— Приходилось! — отрезал Илола.
Он вновь вскипел от негодования. Не намекает ли этот почтенный доктор на то, что единственным холодным оружием, которое констебль видел в своей жизни, являются лишь декоративные финки, которые герои романов Ярвенпяя [22] носили на своих поясах.
22
Известный
— Рана зашита. Левая рука пациента будет в течение некоторого времени оставаться нечувствительной, а ее обладатель соответственно — нетрудоспособным, что, однако, большого значения не имеет, ибо Тойвиайнен находится на пенсии. Мелкие сапожные работы он, по его словам, выполняет лишь удовольствия ради.
Илола кивнул головой. Его губы были плотно сжаты. Однако после того, как Кристианссон добавил, что пациента можно уже через пару дней после необходимого обследования отправить на долечивание домой и что ему, собственно, не о чем больше рассказывать, Илола спросил:
— И все же, доктор, еще несколько обстоятельств, требующих уточнения. Где и когда случилось происшествие? Кто оказал первую помощь? И кто доставил пострадавшего сюда?
— На все эти вопросы может ответить сам пациент. Как я уже упомянул, рана не опасна, и пациент вполне в состоянии вести беседу. — Внезапно Кристианссон усмехнулся. Глаза его заблестели. В них появился огонек. Опустившись вдруг со своих поднебесных высот, он сказал почти товарищеским тоном: — Упоминания еще заслуживает неистощимая многоречивость пациента… по всему видно, врожденная. По крайней мере мне пришлось наблюдать этот природный дар в течение всей операции. — Пожимая плечами, Кристианссон добавил: — При телефонном разговоре с ленсманом я изложил ему наиболее существенное из той болтовни, что мне довелось услышать. Однако я, к сожалению, не смогу воспроизвести вновь этот поток. Сами скоро все услышите… я тороплюсь.
Направляясь к Тимо Тойвиайнену, Юрки Илола сделал для себя вывод, что правильно понял одно обстоятельство, которое заботило его все это время. Обычно после преступления с телесными повреждениями и кровавым исходом для поимки преступника незамедлительно поднимались на ноги все силы. Однако на этот раз Пармалахти не очень торопился. Очевидно, в беседе по телефону с доктором Кристианссоном он получил от него какие-то дополнительные сведения. Предположительно такого характера, что поднимать армию и вертолеты не потребовалось…
Медицинская сестра провела Илола к нужной двери. Открыв ее, констебль обнаружил, что находится в двухместной палате, в которой располагался лишь один Тойвиайнен. Такое барство означало, что, во-первых, в больнице были свободные места и, во-вторых, это было сделано для того, чтобы полиция смогла беспрепятственно провести опрос.
Прежде чем Илола успел представиться или что-либо сказать, Тойвиайнен уже обрушил на него свой словесный водопад:
— Ну что же, привет… наконец-то и официальные власти соизволили появиться. А то здесь уже заждались… — Указывая на табуретку, добавил: — А теперь табуретку под себя и слушай, пока я буду тебе рассказывать. В этих краях разгуливает на свободе какой-то преступник, сам дьявол во плоти, и ни с того ни с сего нападает на ни в чем не повинных
Илола присел и подал для начала реплику:
— Нет… еще не успели приготовиться для такой широкомасштабной операции.
Тойвиайнен взорвался:
— Как так? Что за проволочки! Это что же, как в той песне поется: «Пусть баня горит, а мы полежим себе!»?
— Давайте спокойно…
— Мой покой ничто не омрачает. А вот полиции следовало бы действовать поживее!
— Давайте-ка выясним прежде, в чем, собственно, дело.
— Да я уже объяснял этому фельдшеру!
— Кажется, да… то есть определенно. И даже ленсман в курсе дела. Но мне еще не все ясно. А именно мне поручено разобраться во всем этом до самого конца.
Уловив с запозданием смысл своих слов, Илола слегка огорчился. Он же слышал, что может произойти, если Тойвиайнен примется объяснять «до самого конца», — на объяснения одного дня не хватит.
Поэтому Илола быстро поправился:
— Итак, я жду подробностей этого события. Для начала очень кратко.
Во время обмена первыми фразами Илола внимательно изучал Тойвиайнена. Тот вовсе не походил на человека, потерявшего много крови, его физиономия была завидно розовой. Он даже пытался привстать и сесть в кровати. Верхняя часть незастегнутой больничной пижамы приоткрылась, и Илола заметил, что повязка огибала шею и шла дальше под мышку. Вскоре Тойвиайнену пришлось вновь принять лежачее положение. Поворачиваясь при этом на правый, неповрежденный, бок, он не спускал глаз с констебля.
Илола, чтобы придать себе более официальный вид, вынул записную книжку и ручку. Положив блокнот на колено, он решил, что запишет лишь самое основное. Возникнет так называемая «голая версия», и, пожалуй, этого «стриптиза» для начала будет достаточно.
— Итак, — сказал Илола, — начнем с самого начала.
Тойвиайнен недовольно пробормотал:
— Так это что: фамилия, находился ли ранее под судом и следствием и…
Илола прервал его спокойным голосом:
— Я имею в виду ход событий. Все остальные формальности будут соблюдены позже, при составлении официального полицейского протокола.
— Ах, вот как… Значит, мне надо рассказать, как все произошло?
— Именно.
В серых, слегка водянистых глазах сапожника Тойвиайнена появилось выражение сосредоточенности. Когда по прошествии минуты он все еще молчал, Илола начал опасаться наихудшего. За морщинистым лбом копошились, очевидно, раздумья о том, с какой стороны лучше открыть словесный поток. Ожидая развития событий, Илола отметил, что, несмотря на преклонный возраст, Тойвиайнен выглядел еще крепким мужчиной. И хотя волосы заметно поседели, они оставались довольно густыми. Тяжелый подбородок, близко сидящие глаза над картофелеобразным носом.
Однако молчание затянулось дольше положенного, Илола вопросительно поднял брови. И сразу вслед за этим выяснилась причина затянувшегося молчания.
Тойвиайнен прокашлялся и посмотрел в сторону. Тон голоса, когда он начал, был слегка раздосадованным:
— С чего начать?.. Сегодня утром мне пришла в голову дурацкая мысль отправиться на дело… законность которого была сомнительной. Ведь наш брат не может знать, что закон говорит о гонке сока…
Илола был немного озадачен таким началом.