Современный греческий детектив
Шрифт:
— Она сама ему звонила или хозяин звонил ей?
Горничная смотрела на него в недоумении. Бекас был вынужден повторить вопрос.
— Вы спрашиваете, кто кому звонил? Хозяин хозяйке или она ему?
— Да, да!
— Я не знаю.
Старый полицейский чуть было не потерял самообладание: слишком многое зависело от ее ответа.
— Как не знаешь? Ты же говоришь, что слышала…
— Да… но я вошла в комнату, когда хозяйка разговаривала. Она мне велела уйти, и я сразу ушла.
— Почему же ты решила, что она говорила именно с хозяином?
—
— Но ведь ты только что сказала, что хозяйка сразу тебя прогнала.
— А она сперва меня не заметила, и я успела понять, что она говорит с хозяином.
— Как ты это поняла?
— Как? — Горничная задумалась на секунду. — Не знаю. Поняла…
— Она назвала его по имени? Сказала: «Ангелос!»
— Нет, но… Она говорила… Ну, так она разговаривает только с ним.
— И что она ему говорила?
— Но я же ушла.
— Ну хоть что-нибудь ты слышала?
Горничная замолчала, припоминая. Было видно, что такие умственные усилия ей непривычны.
— Не помню, — сказала она наконец.
— А ты подумай, подумай еще.
Его интонация была почти просительной. Секунды ее молчания тянулись бесконечно.
— Кажется… — произнесла горничная, — кажется, хозяйка сказала так: «Не раньше. Не нужно, чтобы они тебя видели».
— Кто?
— Я не знаю. В этот момент она меня увидела и замолчала. И, пока я не вышла из комнаты, больше ничего в телефон не говорила…
Бекас перевел дух, как после быстрого бега. Конечно, абсолютной уверенности нет. Но это уже кое-что. Он повторил про себя: «Не раньше. Не нужно, чтобы они тебя видели». Ангелос Дендринос и его любовница уверяли, что Дженни сама попросила мужа о свидании. Слова горничной это подтверждали. Подтверждался и тот факт, что Дженни назначила встречу в такой поздний час: мол, гости не должны видеть ее мужа. А если Дендринос в этом не солгал, значит, все его показания правдивы.
— Она так и сказала, ты уверена?
— Да, теперь я точно вспомнила, — ответила горничная.
— Твоя хозяйка принимала в Сунионе гостей?
— Нет. Никого.
— А подумай-ка хорошенько, когда произошел этот телефонный разговор? Ты ведь любишь хозяина? Ты даже не представляешь, как это ему поможет, если ты вспомнишь.
Горничная опять задумалась.
— В тот день, когда хозяйка нас отпустила.
— То есть в день убийства?
— Да.
— И еще один вопрос: твоя хозяйка жаловалась на здоровье?
— Без конца. Богатые дамы — они все такие. Ничего у них не болит, а стонут.
— Ты знаешь, кто ее лечил?
Еще бы! Горничная хорошо знала, кто был врачом хозяйки. Господин Даперголас, улица Патриарха Иоакима.
Как было условлено, Апостолис явился со своим первым отчетом об адвокате в кафе у Антониадиса. В поведении объекта не было ничего необычного. Утром он пришел в контору, обедал в ресторане «Флока», потом вернулся в свою квартиру на улице Лукиану и вечером опять отправился в контору, заехав по дороге на улицу Патриарха Иоакима.
— Он поднялся к одному
— К Даперголасу? — спросил Бекас.
Апостолис вытаращил глаза на своего шефа. Откуда он знает?
— Да, к Даперголасу.
— Хорошо. Продолжай…
Помощник ушел. Бекас удовлетворенно проводил его глазами. Значит, Дженни сказала: «Не раньше. Не нужно, чтобы они тебя видели…» Вспомнились слова горничной: «Так она разговаривала только с ним».
Площадь Синтагма нежилась в лучах зимнего солнца. Впервые с тех пор, как Дженни Дендрину появилась у него дома, Бекас пришел в хорошее расположение духа. Все было не так, как изобразила ему покойная. Он еще не понимал зачем, но Дженни Дендрину его явно обманывала.
Она скрыла, что звонила некоему господину в день своей смерти и просила его прийти поздно — «не нужно, чтобы тебя видели». Кто же этот господин и почему его не должны были видеть у нее в доме?
— Официант!
Старый официант, знакомый Бекаса, подошел к столику.
Бекас заказал узо. Он чувствовал неожиданный прилив энергии. Конечно, есть и другая вероятность: может, горничной только показалось, что Дженни говорила с мужем, а на самом деле это был кто-то другой.
Полицейский в форме, проходя мимо, козырнул Бекасу. Бекас в ответ так сердечно его поприветствовал, что тот удивился. Да, у него хорошее настроение. Он вышел наконец из мучительного оцепенения и был готов к действиям, к борьбе.
Старик официант принес узо. Бекасу захотелось поделиться с ним своей радостью.
— Хороший нынче день, Йорданис.
— Хороший. Но все-таки холодно еще…
Итак, господин Икс… Муж или кто другой? Если муж, тогда все факты предстают в новом свете. Тогда, выходит, Дженни Дендрину лгала мужу. Сказала, что гости не должны его видеть. Но, если верить горничной, Дженни никаких гостей в Сунион не приглашала. Зачем тогда она лгала? Чтобы заставить его приехать в столь неурочное время. С какой целью? Ладно, потом выясним. Если господин Икс — это Ангелос Дендринос, значит, любовники представили все так, как было на самом деле. А если не он?..
Бекас задумчиво потягивал узо.
Если это был кто-то другой, то слова: «Не нужно, чтобы они тебя видели» — могли относиться к горничной и садовнику… Но ведь она же их отпустила!
Бекас допил свой стакан, оставил на тарелочке деньги и поднялся. Не спеша пересек площадь. Он был похож на праздно гуляющего по городу в солнечный зимний день. В мозгу Бекас снова и снова прокручивал разговор с горничной — такова была его многолетняя привычка воспроизводить мельчайшие подробности, перебирать слово за словом. И вдруг — как легко мы перескакиваем с одного на другое! — Бекасу пришла на ум вчерашняя беседа с Мариной Розину. «В последнее время она начала ненавидеть здоровых людей». — «Здоровых людей? В каком смысле?» — «Ну, к примеру, какая-нибудь розовощекая девушка одним своим видом могла привести ее в бешенство»… И потом: «Ангелос говорил, что у нее в роду было двое душевнобольных». Бекас посмотрел на часы. Если взять такси, он успеет.