Современный греческий детектив
Шрифт:
— Так точно!
— Скажите! Он уже начал соображать! — съязвил Макс, кладя трубку.
Выйдя в холл, он взял со стола немецкое издание журнала «Сигнал» и протянул Аристидису.
— Держи и следуй за мной.
Аристидису и в голову не приходило спросить куда. Он был рад уже и тому, что выйдет наконец отсюда.
Макс заглянул в ванную, бросил в черный портфель зубную щетку, пасту, полотенце, электробритву и вновь появился в холле.
— Готов?
— Да-да! Конечно!
Захватив плащи, они вышли на улицу.
Макс
— Видишь вон того человека? Это офицер, ты говорил с ним сегодня утром. Возьмешь у него пакет и уйдешь, не говоря ни слова.
— Не беспокойтесь, не подведу, — самодовольно улыбнулся Аристидис, выходя из машины.
Макс издали разглядывал майора. Обратил внимание на синяк под глазом и порез на щеке, заклеенный пластырем. Не успел Аристидис усесться, как он рванул машину с места. Пакет остался у Аристидиса.
И только когда они уже ехали по улице Панепистимиу, приказал:
— Вскрой его!
Аристидис разорвал пакет, увидел фотографию и не мог не восхититься оперативностью немцев. «Ты гляди, уже нашли!»
— Она?
— Точно! Она!
— Хорошо. Теперь нам предстоит работа, надо проверить все на месте. Поедешь со мной.
— Но… я… ведь я на службе…
Торговому инспектору не хотелось уезжать из города с таким опасным спутником.
— Я все улажу… Тебя повысят в должности и прибавят жалованье.
Макс говорил серьезно, без всякой иронии. В услугах Аристидиса он больше не нуждался, но и в Афинах оставлять его нельзя: слишком много он узнал для своего куцего ума.
Кроме фотографии, в пакете была записка, из которой следовало, что поезд находится в ста шестидесяти километрах от Афин и что ближайшая остановка — станция Ламия.
Макс стал рассчитывать: средняя скорость поезда — сорок километров в час. Если он будет ехать на своем «мерседесе» со скоростью почти вдвое большей, то догонит его через четыре часа на триста двадцатом километре, то есть за два часа до прибытия в Салоники. Это его вполне устраивало. Он хотел настичь состав до того, как дорога пойдет по горным районам.
Они еще не выехали из Афин, когда он вспомнил о лысом майоре. Утром, когда он заходил к нему в кабинет, у майора не было ни синяка под глазом, ни лейкопластыря на щеке.
Остановив машину, Макс пошел звонить.
— Что у тебя с лицом? — задал он вопрос без всяких предисловий.
— Что вы имеете в виду?
— Посыльный заметил синяк и порезы…
— Пустяки!.. Угодил вчера в небольшую аварию, — соврал застигнутый врасплох майор, совершенно упустив из виду, что сегодня утром встречался с его человеком и еще подумал, что он и есть ноль тринадцать.
Макс повесил трубку. Лысый лжет. Почему? И голос испуганный… Оставлять это без последствий нельзя, и Макс позвонил — на сей раз Посселю.
— Вызовите,
— Что случилось?
— Приеду — объясню. Мне кажется, он с нами хитрит.
— Сделаю, — пообещал Поссель.
Вскоре мощный «мерседес» Макса выехал за пределы Афин.
У Фотиса был «фиат», на котором он разъезжал по своим «спекулянтским» делам. Почти в то же самое время, как Макс выехал из Афин, он завел свою машину. Связной сообщил ему, что Йоганн в курсе дела.
Фотис вспомнил, как лысый говорил по телефону из квартиры Марианны с каким-то 013 и тот спросил, передал ли он сообщение их человеку из труппы. А вдруг Йоганн ведет двойную игру?
По дороге он снова заехал в депо.
— То не сыщешь тебя, а то приезжаешь по три раза на день! — пошутил сторож.
— Как бы узнать, где сейчас находится наш поезд?
— Об этом уже спрашивали минут десять назад, так что могу ответить точно.
— Кто спрашивал? — заинтересовался Фотис.
— Вокзальная комендатура.
— И что?
— Четверть часа назад он был на сто шестидесятом километре.
— Приходили спрашивать?
— Нет, звонили. А сейчас поезд, должно быть, уже в Ламии.
— Ладно. И еще одна просьба: предупреди связников по всему маршруту, чтобы присмотрели за моей «кузиной». За той, что археологией увлекается.
— Знаю, знаю. — Сторож подмигнул.
— Пусть выяснят, не нужна ли ей помощь. Она в четвертом вагоне, едет с немецким полковником. Сказать — от Спекулянта.
— Есть. Через полчаса все будут оповещены.
— И еще… Если придут из комендатуры, чтобы связаться с труппой…
— С артистами? Понял. Они в этом поезде два вагона занимают.
— Вот-вот. Если захотят связаться с ними по телеграфу, задержите эту связь как можно дольше! Предупредите все телеграфные отделения на станциях.
— Будет сделано! Постараемся взорвать все телеграфные столбы по железным дорогам Греции!
— Что еще известно о вагонах с артистами?
— Они жили здесь, на станции, пока играли в Афинах. Большинство из них инвалиды.
— Ты с кем-нибудь познакомился?
— С одноруким, Йоганн его зовут. Хороший парень. И еще с импресарио. Этот молчун, остальные его вроде побаиваются… Они пробыли здесь десять дней. Вчера перетаскивали сундуки с декорациями.
— Какие сундуки?
— С декорациями, говорят, с костюмами. Почем я знаю? Тяжелые очень. Грузчики прямо из сил выбились!
Фотис отметил про себя и эту подробность. Облик «другого» в его воображении начинал проясняться. Уж не тот ли это 013, что звонил в квартиру Марианны и давал указания? Видимо, он имеет отношение к актерам и сундукам. Своим распоряжением задерживать любую телеграмму труппе он намеревался прервать эту связь.