Современный греческий детектив
Шрифт:
— Не надо… — проговорила она. — Э т о я у б и л а Р о з у В а р г и!
6
НЕКИЙ АНГЕЛОГЛУ
Через четверть часа Макрис вышел из типографии. Работа шла, как положено. На улице Панепистимиу он остановился в задумчивости, чувствуя, как его обдувает свежий ветер. Небо прояснилось.
Он стал раскуривать трубку, размышляя, куда бы ему пойти. Рядом снова притормозило такси.
—
— Поехать-то поедем, — с улыбкой ответил Макрис, — да вот не знаю куда.
Шофер несколько растерялся, но все же тронул машину с места.
Наконец Макрис решил. Он заглянет в «Роз руж». С хозяином этого ночного кабаре они давно знакомы, к тому же там наверняка уже собрались его друзья. Водитель, глядя на Макриса в зеркальце, не удержался от желания поболтать:
— Слыхали, сегодня вечером в театре балерину убили?
— Актрису, — поправил его журналист.
Шофер повел плечами: разве это не одно и то же?
— Убийцу уже задержали? — спросил он.
— Нет.
— Почему?
— Пока не знают, кто убийца.
— Вот оно что! — удивился шофер. — А как вы думаете, найдут?
— Разумеется, — сказал Макрис, хотя в глубине души сильно сомневался: уж больно запутанное дело.
— Говорят, будто ее убили в запертой комнате — ни войти, ни выйти. Болтают, что в голову взбредет!..
— Так оно и было.
— Неужто?
Изумленный шофер обернулся. Может, господин Макрис шутит? Он всегда считал его серьезным человеком.
Машина подъехала к кабаре «Роз руж». Макрис расплатился и вышел. У входа в освещенной витрине были выставлены фотографии улыбающихся полуголых танцовщиц. Его встретил швейцар, в своей униформе напоминавший опереточного адмирала. В этот поздний час в кабаре было мало народу. Макрис направился в бар. На эстраде, в круге фиолетового света, полуобнаженная танцовщица делала последние па. Бармен покинул посетителя, сидевшего с края у стойки, и подошел к Макрису.
— Девочка недурна, — заметил он, указывая на балерину.
Журналист утвердительно кивнул.
— Только вчера у нас появилась. Француженка. Сегодня первый раз выступает. Жаль, народу маловато… Коньяк?
— С содовой.
— И лед?
— Чуть-чуть.
Бармен, много лет проработавший в клубах и кабаре, с давних пор знал Макриса. Он поставил перед ним высокий стакан. В желтоватом напитке блестел маленький кубик льда.
— Это правда? — наклонившись, спросил он.
— Что?
— Ну, про Розу…
— Да.
— Кто?
— Полиция тоже не прочь это узнать.
Под последний всхлип саксофона танцовщица распростерлась на эстраде. Огни погасли, раздались жидкие хлопки. Поднявшись, танцовщица побежала за кулисы.
И вдруг Макрису пришла в голову одна мысль: в годы оккупации бармен с разрешения немецких властей держал клуб. Уж он-то должен помнить всех, кто якшался с немцами.
— А ты ведь неплохо знал Розу Варги? — заметил Макрис.
— Еще бы! — улыбнулся бармен.
Осушив стакан, журналист пододвинул его бармену.
— Повторим, пожалуй.
Снова наполнив стакан, бармен выжидающе поглядел на журналиста, но тот молчал.
— Еще бы! — вновь сказал он. — Бывало, кутили вместе.
— Вы были друзьями?
— С ней нет. С ее мужем.
Макрис удивился. Он впервые слышал, что Роза Варги была замужем.
— Так у нее был муж?
— Да. Но это знают немногие.
— Почему?
— Они поженились тайно, во время оккупации. А после освобождения она тем более скрывала свой брак. По многим причинам. Одна из них та, что его уже не было в живых.
— Ее мужа?
— Да.
Макрис задумчиво потягивал свой коньяк. Любопытная история…
— Он умер?
— Его убили.
— Кто?
Бармен хотел ответить, но тут его позвали, и он направился в противоположный конец бара.
Нелли Карзи выпрямилась. Ей, видно, стоило большого труда владеть собой.
— Не надо… — проговорила она. — Э т о я у б и л а Р о з у В а р г и.
Этого Бекас меньше всего ожидал. Он посмотрел на девушку. Губы дрожат, руки судорожно сжаты. Лицо испуганное, как у ребенка, который совершил что-то недозволенное. «Что же в ней так привлекает? — подумал Бекас. — Должно быть, глаза, такие ясные, даже слезы их не замутили. Впрочем, от всего ее облика веет искренностью и чистотой».
— Садитесь, — сказал он.
Она села. Хотя собиралась стоять: ей казалось, что так легче сохранить выдержку.
— Стало быть, вы ее убили? — проговорил он спокойно и даже ласково.
— Да.
— Позвольте узнать причину. — В голосе его послышалась добродушная насмешка.
— Я ее ненавидела.
— Понятно. Она ведь заглядывалась на вашего жениха, не так ли?
— И за это тоже.
— А еще за что?
— Она меня без конца оскорбляла, старалась выжить из театра, хотела погубить… она… она была злая.