Современный греческий детектив
Шрифт:
— Хотите сигарету? — Бекас протянул ей пачку.
Девица, улыбнувшись, выплюнула изо рта жвачку и бросила в стеклянную пепельницу.
— Благодарю вас. — Она со скучающим видом покачивала ножкой, закинутой на другую. — Отвратительная погода, правда?
— Вы давно здесь?
Она тоскливо пожала плечами.
— Скоро три недели.
— Вы артистка! — догадался Бекас.
Молодая женщина засмеялась. Посмотрела на торговцев, которые продолжали любоваться ее ножками и временами бросали завистливые
— Да, я здесь с труппой, если можно так назвать нашу банду. Оперетта Кунуписа, может, слыхали?
Бекас слышал о таком. Актер-неудачник, таскается по провинции, безуспешно пытаясь пробиться в столицу.
— Вы на главных ролях? — спросил он.
— Нет. В кордебалете.
Бекас улыбнулся ей. Привлекательная девица, хотя и несколько вульгарна. А одета слишком шикарно для балеринки из провинциальной труппы. На одно жалованье так не оденешься. Да и живет в самой дорогой гостинице. Должно быть, весь заработок уходит на оплату номера.
— Вы что же, всей труппой здесь живете? — поинтересовался Бекас.
— Ну что вы! Кроме меня, только антрепренер и примадонна.
Да, дело ясное! Но все же что-то в ней есть. А может, просто Бекасу стало скучно в чужом, неприветливом городе, надоело ждать звонка — вот ему и захотелось хоть с кем-то пообщаться.
— Ну и как, пользуетесь успехом? — спросил он.
Она засмеялась. Бросила в пепельницу окурок и сунула в рот новую жвачку. Взглянув на торговцев, которые пожирали ее глазами, сказала:
— Смотря что понимать под словом «успех». Я, во всяком случае, пользуюсь.
Она поерзала в кресле, и ножки обнажились еще больше.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся Бекас.
— Вы только сегодня приехали? — спросила она.
— Да.
— Журналист?
Бекас задумался. Почему она решила, что он журналист? И вдруг понял, отчего она с такой готовностью вступила в разговор. Ей тоже захотелось просто пообщаться с человеком иной категории, нежели ее поклонники, которых она, очевидно, презирает, хотя и не может без них обойтись. Ну что ж, раз так, пусть он будет журналистом.
— А из какой вы газеты?
Вспомнив о Макрисе, он ответил:
— Из «Проини».
— Что нового в Афинах? — вздохнув, поинтересовалась балеринка.
В голосе ее прозвучала тоска. Да, видно, невеселая жизнь у этой молодой особы, продающей себя богатым «поклонникам театра» из провинции.
— Все по-прежнему, — отозвался он. — Вы давно там не были?
— Да я уже целый год мотаюсь. — Она поднялась с кресла. — Пойду пообедаю. Au revoir [16] .
16
До свидания (франц.).
Бросив
«Хороший обед ей обеспечен», — подумал Бекас.
Тут зазвонил телефон.
— Это вас, — сказал портье.
Звонил его помощник. Все спокойно. Талия Халкья отправилась в ресторан. Он не спустит с нее глаз.
— Хорошо. Звони.
Бекас положил трубку. На улице выглянуло солнце.
— Где тут у вас можно пообедать? — обратился он к портье.
Портье подошел вместе с ним к двери и показал ресторан на противоположной стороне площади.
Вынужденное бездействие начинало раздражать Бекаса. До вечера агент позвонил еще три раза. Новостей никаких. Талия Халкья пообедала в ресторане, прошлась до парка Алказар и вернулась в гостиницу. Ни с кем не разговаривала и не встречалась. Он постоянно держит ее в поле зрения.
После обеда полицейский снова увидел свою новую знакомую. Она вернулась в гостиницу под руку с торговцем и, проходя по холлу, подмигнула Бекасу, как бы говоря: «Что поделаешь? Жить-то надо».
Бекас сидел в одиночестве и думал об этой девице. Совсем молодая — года двадцать два или, может, чуть больше.
Портье принес ему газету. В это время в Афинах Бекас читал бы уже вечернюю. Он внимательно изучил ее, включая комиксы и объявления. В пять часов балеринка спустилась в холл.
Она улыбнулась Бекасу как старому приятелю. Похоже, она прониклась к нему симпатией только за то, что он не выразил желания переспать с ней.
— Вы еще здесь, — сказала она и подсела к нему. — Ну, что идет в афинских театрах?
Он коротко рассказал. Она так и глядела ему в рот. Глаза блестели, вся развязность куда-то улетучилась. Судя по всему, ей здесь одиноко и она тоскует по родному городу.
— А почему бы вам не вернуться в Афины? — вдруг спросил Бекас.
— Легко сказать! — пожимая плечами, ответила она. — Вы где обедали? Я — в «Гермесе».
— С ним? — Бекас кивнул в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
Балеринка засмеялась. Есть вещи, о которых не спрашивают. Бекас понял это и подумал, словно по наитию, что новая знакомая может ему пригодиться.
— Ты здесь о чем будешь писать? — спросила она.
Доверительная беседа без попыток влезть друг другу в душу быстро сблизила их, и балеринка непроизвольно перешла на «ты».
— Обо всем и ни о чем. Как тебя зовут?
— Лили. Лили Грис.
— Красивое имя.
— К сожалению, в моей жизни не все так красиво.
Опять зазвонил телефон. Портье кивком подозвал Бекаса. Агент докладывал, что Талия Халкья куда-то навострилась, и он последует за ней. Так что связь на некоторое время прерывается.