Современный греческий детектив
Шрифт:
— Да. Но я много слышала о ней… — госпожа Дендрину так и сверлила девушку взглядом, — и давно мечтала увидеть.
— Господин Дендринос, — представил владелец.
Марина почувствовала облегчение, высвободив руку.
— Очень рада. — Она избегала смотреть ему в глаза.
«Зачем он ее привел? — спрашивала она себя, не слушая официальных поздравлений Дендриноса. Слова в ее ушах сливались в сплошной гул. — Зачем он ее привел? Или, может, она сама заставила его пойти за кулисы?»
—
«Она знает, — подумала Марина. — Без сомнения, этой женщине все известно, потому она и решила поглядеть на меня вблизи».
— Теперь, когда ваша подруга ушла, могу вам сказать, — продолжала Дженни, — что вы, мадемуазель… как бы это выразить на театральном языке?.. Воруете успех у других.
— Воровать нехорошо! — глупо сострил владелец театра и сам засмеялся.
Дендринос не знал, куда деваться, Марина чувствовала, что близка к обмороку. Только Дженни Дендрину казалась спокойной и не сводила со своей соперницы холодного взгляда.
— Почему нехорошо? Ведь аплодисменты принадлежат не главной героине, а мадемуазель Розину. Нехорошо, когда… — Она говорила с владельцем, но продолжала смотреть на Марину. — Нехорошо, когда присваиваешь то, что тебе не принадлежит. Не так ли, мадемуазель?
— Конечно, — пробормотала Марина.
Атмосфера в маленькой гримерной накалилась до предела. Только владелец театра не понимал, что происходит. К счастью, прозвенел звонок.
— Нам пора идти в зал, — проговорил Дендринос.
Из-за кулис они вышли в молчании. Вместо того чтобы пройти на свои места, Дженни направилась к выходу.
— Дженни, ты куда?
— Я хочу уйти.
— Но почему?
— Ты же сам сказал, что пьеса глуповатая.
Они были уже у выхода, когда началось третье действие. Дженни Дендрину молча, с каменным лицом прошла прямо к машине; муж задержался у гардероба. Вскоре он появился, сел за руль, и длинная машина тронулась. По дороге домой они не обмолвились ни единым словом. В молчании вошли в квартиру. И только в спальне, снимая украшения перед зеркалом, Дженни произнесла:
— Значит, эта девчонка…
— Что?
— Эта девчонка — твоя любовница!
После окончания спектакля Макрис с Бекасом выходили последними. На пронизывающем ветру журналист поднял воротник плаща.
— В такую погоду только по улице шататься! — проворчал Бекас.
— Так пойдем куда-нибудь.
Макрис улыбнулся. Он знал, что его друг не выносит ночной жизни. Нужна была очень серьезная причина, чтобы заставить его отрешиться от своих привычек. Видимо, сегодня такая причина у него была.
— Ты ел?
—
— А я нет. Поехали в одно спокойное заведение, я съем свои макароны, а ты выпьешь виски или пустую содовую — как тебе больше нравится.
Он остановил такси и назвал адрес:
— Кидатинэон.
Бекас забился в угол машины и сидел, вобрав голову в плечи. Журналист хорошо знал эту позу. Старый полицейский принимал ее, когда бывал озабочен какой-нибудь серьезной проблемой. Макрис не пытался с ним заговорить: все равно тот не станет отвечать, пока сам не захочет высказаться.
Они проехали улицу Стадиу, площадь Синтагма и свернули на улицу Кидатинэон.
— Здесь, — сказал Макрис.
Они вошли в «Аполлонию», уютный ресторан в подвальчике, с приглушенным светом, низким потолком и уединенными столиками по углам. В этот час в зале было не больше двух десятков посетителей. Глядя на то, с каким почетом метрдотель проводил их к столику, Бекас понял, что его друг и здесь завсегдатай. Макрис заказал себе фирменное блюдо «Аполлонии», а Бекас — виски.
— Расскажи мне об этом Дендриносе, — неожиданно попросил Бекас.
— Что именно?
— Все, что знаешь.
— Да я не очень много и знаю. Ты продолжаешь утверждать, что он покровитель Марины Розину?
Бекас пожал плечами, как бы желая сказать: «Я ничего не утверждаю».
— Так что же тебя интересует?
— Его характер.
Теперь Макрис пожал плечами. Кто осмелится заявить, что познал характер ближнего своего?
— Ну, он же не друг мне. Я просто знаю его, как знают почти все в Афинах. Но, кажется, он человек порядочный. Культурный, вежливый, к тому же красив — ты ведь сам видел.
— И богат, не так ли?
— Да, очень.
Бекас вытащил пачку и вновь стал колдовать над половинкой сигареты.
— И всегда был богат?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Он сам сделал себе состояние или это деньги жены?
— Когда он познакомился со своей будущей женой, он был бедный инженер. А она — богачка. Миллионерша!
— И откуда миллионы — от предыдущих мужей?
— От отца. Ты наверняка слышал о старом Метаксатосе. Он родом с Кефалинии. Судовладелец, жил в Лондоне.
— А-а.
Значит, в данном случае Дженни Дендрину была права: ее смерть сделала бы мужа миллионером. Миллионы жены стали бы его собственными.
— А что еще? — допытывался Бекас.
— Что тебя интересует?
— Все — привычки, пристрастия. Карты, женщины, другие пороки…
— Насколько мне известно — нет. И чего ты так привязался к этому Дендриносу?
— Я же сказал, меня интересует Розину. По тому, как она тебя приняла, видно, что вы близко знакомы.