Современный польский детектив
Шрифт:
Как-то в один из приемных дней курьер Франципгек ввел в бокс к адвокату нового клиента. Это был пожилой седовласый мужчина с правильными чертами лица и удивительно молодыми глазами. На лацкане его пиджака Ру-шинский заметил несколько орденских ленточек, в том числе и высшего военного ордена «Виртути милитари».
Лесняк, Анджей Лесняк,— представился вошедший.
Слушаю вас.— Этот клиент с первого взгляда произвел на адвоката очень приятное впечатление.
Я пришел в связи со смертью Влодзимежа Ярецкого. Как давний друг, хорошо знавший его, я абсолютно не
Рушинский развел руками:
Трудно дискутировать по этому поводу Охотно верю, что Ярецкой не по душе последняя воля мужа. Возможно, это и справедливо. Но что делать! Завещание остается завещанием. Я уже проинформировал Барбару Ярецкую, что она может начать процесс о признании завещания недействительным, хотя шансы выиграть его минимальны.
Влодек совсем с ума спятил.
В ответ адвокат только плечами пожал.
Ведь Ястреб-то умер!
Какой ястреб?
Поручик Ястреб — наш командир во время Варшавского восстания, он же подполковник Станислав Ковальский.
Со Станиславом Ковальским, одним из наследников Влодзимежа Ярецкого, я разговаривал не далее как неделю назад.
— Вот я и говорю, что у Ярецкого перед смертью в голове помутилось. Он завещает свое имущество Станиславу Ковальскому, который во время Варшавского восстания спас ему жизнь. А между тем тот умер, умер несколько лет назад, и Влодек не мог не знать об этом — он был на похоронах Ястреба! А Ковальский из Воломина к той истории никакого отношения не имеет.
Вы предполагаете, что в данном случае имеет место «error in persona» — ошибка в отношении личности наследника?
Именно так я думаю, а вы прекрасно выразили это по-латыни. У Влодека, как видно, склероз далеко зашел, коль скоро он забыл, что Ястреб — подполковник Станислав Ковальский — умер, и завещал мастерскую совершенно другому Ковальскому.
Я разговаривал с Ковальским, и он утверждает, что вытащил Ярецкого из-под развалин, а потом дотащил на себе до Пруткова. Это соответствует тому, что рассказывал и сам завещатель, когда приходил ко мне оформлять завещание.
Поразительная история! Если Ярецкий сам это рассказывал, значит, он был тогда не в своем уме.
Помню, как Ярецкий говорил, что его первая жена вместе с их единственным ребенком погибли под развалинами, а его, Ярецкого, Станислав Ковальский вытащил и спас ему жизнь.
Это ложь! Действительно, жена и ребенок Влодека погибли где-то на Старувке. Он узнал об этом только после поражения восстания. Могилу их так и не нашел. Да и была ли она вообще? Может, они сгорели где-то на улице Длугой, куда, как рассказывали очевидцы, перебрались после того, как в их дом на Закрочимской угодил снаряд. Все это время я и Влодек были вместе, в одном отряде. Вместе сражались в центре города. Никогда Ярецкий не был под развалинами. Голову могу дать на отсечение.
Ничего не понимаю.
Видимо, придется мне рассказать вам все с самого начала. Когда первого сентября началось восстание, мы сражались на Чацкой и на Краковском
Это уже история,— заметил адвокат,— давняя история, которую каждый объясняет по-своему. Я лично думаю, что судьба восстания решалась на Воле. Прорыв гитлеровцев по Вольской, Хлодной и Мировской к Саксонскому саду и дворцу Брюля предопределил судьбу всего дела. Захват немцами других районов уже был только вопросом времени.
Речь идет не о ходе восстания, а о Влодеке Ярецком. Нашим отрядом командовал поручик Ястреб, то есть Станислав Ковальский. Седьмого нлн восьмого сентября мы повели наступление на Университет. Помню, что в этой акции участвовал броневик «кубусь». Прервалась связь, или, возможно, было нарушено взаимодействие между отрядами. Мы должны были атаковать со стороны Краковского Предместья, а отряды с Повислья должны
были наступать снизу, через сады на Броварнон. Они толи запоздали, то ли вообще не атаковали в тот день. А мы уже пробились в узкую улочку на территории Университета. И тут из гитлеровских укреплений на нас обрушился шквальный огонь, а из здания библиотеки застрочили пулеметы. Атака захлебнулась. Одновременно гитлеровцы открыли огонь вдоль Краковского Предместья из «Бристоля» и из «Дома без углов». Под градом снарядов и
пуль наш отряд отступил па Траугутта. Мы понесли большие потери.
Я слышал об этих боях,— сказал адвокат.
Влодек Ярецкий был ранен при отступлении пулеметной очередью в ноги. Упал посредине улицы. И здесь бы его добили гитлеровцы либо сам умер бы от потери крови. Спас его Ястреб. Не раздумывая, пополз к нему. Мужик он был крепкий, схватил Влодека, и, прежде чем немцы опомнились и дали новую очередь, поручик вместе с раненым были уже по другую сторону баррикады. Я сам доставил Ярецкого в госпиталь, который размещался в до
ме на углу Брацкой и Згоды. Влодек пролежал там до конца восстания. К счастью, этот дом каким-то чудом уцелел — не подвергся бомбардировке, и ни один снаряд не попал в пего.
Я xopoiito знаю этот дом: в годы оккупации мой друг вел там дела фирмы «Садыба» — торговля недвижимостью. Знаю, что дом пережил войну без большого ущерба. В парикмахерской на первом этаже даже люстра уцелела.
Ястреб позднее также был ранен и лежал в том же госпитале. И меня пе миновала пуля. К счастью, наши раны оказались не слишком тяжелыми. Когда была подписана капитуляция, наша тройка решила не сдаваться в плен. Вместе с гражданским населением мы добрались до Пруткова, а оттуда кое-как вырвались на свободу. Уже в январе в Гродзиске мы снова втроем вступили в армию.