Современный Румынский детектив
Шрифт:
— Где ты, дружище?
— Дома.
— Это просто замечательно! Ты слышишь, — видно, Серджиу обращался к Ирине, — он дома! И что же ты делаешь один дома? У тебя что, друзей нет? Ты что, бедный сирота? Иди к нам обедать.
— Да я уже пообедал, принял душ…
— Ну, уж если ты принял душ, то спускайся к нам. Слушай, Ирина приготовила кофе! — Больше приглашений не последовало, потопу что Серджиу повесил трубку.
Виктор тоже повесил трубку и улыбнулся. Это была горькая улыбка. Ему становилось все хуже и хуже. Он сунул в карман сигареты, ключи и вышел. Спустившись
— Заходи, дружище. У нас сегодня на повестке дня много важных вопросов… Садись. Ирина, кофе готов? А то, видишь ли, его величество великий ученый соблаговолил оказать нам честь…
Ответа не последовало, однако на кухне ощущалось какое-то движение и по всему дому распространялся аромат кофе. Через несколько мгновений появилась Ирина с чашками, и все трос уселись в кресла возле маленького круглого стола.
— Ну а теперь, будь добр, расскажи и мне, что это за бред? — начал Серджиу. — Это правда?
— Не говори глупостей! — раздраженно воскликнула Ирина. — Если это правда, то что это может значить? И в чем именно заключается эта правда?
— Подожди, дорогая, не волнуйся. Я ведь спрашиваю по-человечески: что случилось? Почему работа исчезла? Ее похитили?
— Откуда он может знать? Работы просто нет на месте.
— Но разреши ему, дорогая, рассказать все самому, ведь он как-никак твой начальник. Послушай, Виктор. Ты меня знаешь. И я хочу услышать из твоих уст, какова официальная версия всей этой истории. С юридических позиций, Виктор. Я хочу знать, в каких отношениях ты находишься с законом. Это меня интересует в первую очередь, я подчеркиваю: в первую очередь. Потому что я прекрасно знаю, — пояснил быстро Серджиу, видя, что его жена снова выражает нетерпение, — отлично знаю, существуют и другие аспекты, но все они второстепенные. Ну, Виктор, мы тебя слушаем!
Виктор начал рассказывать все, что считал необходимым. Серджиу слушал очень внимательно и в конце торжественно воскликнул:
— Все за-кон-но, ты ни в чем не виноват! Да! Ты не думай, что я хочу сказать, будто в таком положении тебе можно позавидовать. Но все за-кон-но!
— Хорошо, хорошо. Это я и сам знаю. Но мне этого мало.
Ответ прозвучал резко, словно необоснованное обвинение, но Серджиу не придал этим словам никакого значения.
— Ты устал… Ты выведен из себя расспросами…
— Это естественно, не так ли?
— Есть еще один момент, дружище. Чья это может быть игра?
— Мне кажется очень странным, что они задержали только Ончу, — проговорила Ирина. — Вам не кажется?
Вопрос повис в воздухе. Виктор поднялся с кресла и стал смотреть в окно. В скверике перед домом, как и всегда в послеобеденное время, играло много детей. Картина эта была прекрасно знакома инженеру, так что он не сразу заметил новую деталь: на скамейке, сгорбившись и опираясь на палку, сидел старик. Это вполне мог быть и дедушка какого-нибудь внучка, который с визгом носится где-то поблизости, но так же вполне возможно, что это был и кто-то другой… В конце концов, подумал Андрееску, каждый делает свое дело.
— Куда ты смотришь?
— Вон старик… Я никогда его здесь не видел.
— Какой старик? — подскочила к окну Ирина.
— Вон там.
— И ты думаешь, что…
— Откуда мне знать?
— Все возможно, милый мой, все возможно. Удивляться нечему. А что ты хочешь? Таковы правила игры.
— Я не удивляюсь, но и удовольствия мне это не доставляет.
Они снова расселись по креслам. Виктор поднес чашку ко рту и только тут заметил, что она пустая. Ирина вскочила, исчезла в кухне и принесла ему полную чашку.
— Зачем ты травишь себя? — забеспокоился Серджиу. — Да еще в такое время. Уже шестой час. Хватит тебе кофе. Иначе не будешь спать всю ночь.
— Оставь, я и без кофе спать не буду.
— Послушай, Виктор. Сейчас мы здесь втроем. Скажи, что ты сам думаешь?
Виктор растерянно взглянул на Серджиу. Ну что он мог ответить на подобный вопрос?
— Что я думаю?
— Конечно, было бы лучше поставить вопрос так: кто, по твоему мнению… Ончу?
— Брось ты. Ончу — желторотый. Ты что, можешь представить себе Ончу в роли шпиона? Такая гипотеза смешна, просто-напросто смешна.
Серджиу смущенно улыбнулся, как улыбается человек, который ляпнул что-то невпопад.
— А ты, дорогой мой друг, каким ты воображаешь себе шпиона? Как он, по-твоему, выглядит? В черных очках, чтобы не было видно глаз, а он мог бы видеть все, что делается у него за спиной. Так? В галстуке у него большая булавка, в которой скрывается фотоаппарат. Правильно? Роскошный портсигар, в который вмонтирован магнитофон и рация. Да? Или ты никогда не думал об этом?
— Честно говоря, нет.
— Очень жаль.
— Почему?
— Потому что ты прекрасно знаешь, над чемты работаешь, знаешь, что это не может не интересовать и других. Поэтому ты должен быть внимательнее ко всему, что творится вокруг.
— Я забыл об этом, Серджиу, и все время забываю. Ведь мои глаза не созданы, чтобы видеть то, о чем говоришь ты. Мои глаза всегда видят одно и то же: людей, которых я знаю, людей, которые мне симпатичны, и людей, которые мне не симпатичны, людей умных и людей глупых, людей добрых и злых, вот и все. Я хочу сказать, что это примерно те категории, на которые я делю людей. Хочешь ты или не хочешь, но играть в сыщиков и воров мне было интересно только в детстве.
— Я хочу только одного: чтобы ты на все смотрел открытыми глазами.
— То есть подозревал Ончу?
— Я этого не говорил. Но из твоего рассказа вытекает, что только он имел возможность сделать это.
— Ничего не вытекает! Ончу — ребенок! Он влюблен, и голова его забита совсем другим.
— Послушайте, что он говорит: ребенок! Влюблен! Эй, Виктор, проснись, спустись на землю, стань серьезным.
— Поверь мне, я вполне серьезен, но я не сыщик. Это не моя профессия!