Современный Румынский детектив
Шрифт:
— Мадемуазель…
Только это он и смог произнести, как девушка вновь перебила его.
— Ага! Вот видите! Он идет прямо на нас.
— Прямо на нас движется очень много народу, но ни кто ни в коей мере не посягает на вас, почему же вы так напуганы?
— Это неправда! Это вовсе не так! Он посягает! Посягает.
Проследив за испуганным взглядом девушки, Виктор разглядел на противоположном тротуаре юношу в плотно облегающих вельветовых брюках и рубашке в крупную черно-красную клетку. Большую часть его лица скрывали огромные
— Какое отношение он имеет к вам? Вы ведь об этом парне говорите?
Виктор с удовольствием занял позицию защитника. Он почувствовал себя готовым помериться силами с этим «очкариком», если тот перейдет границы приличия.
— Бьен сюр — конечно! Он спросил, почему я одна, почему не гуляю с ним. Это ничего, это я знаю, и в Париже так спрашивают, но если ты не отвечаешь, то у нас сразу понимают и проходят мимо! Но этот мсье не понимает! Он захотел взять меня за руку. Я побежала и тогда увидела вас. О! Мсье Каранфил, прошу вас…
— Да, мадемуазель! Я должен подойти к нему?
— О, нон, это не нужно. Довольно, что он видит, что я не одна, что я с вами. Прогуляемся вместе перед ним, а потом пройдем мимо него назад. Или у вас дела совсем в другом направлении? О! Бесконечные сожаления! Но со всем-совсем немножко, прошу вас…
— Что ж делать, мадемуазель, я в вашем распоряжении.
Приняв высокомерный вид, Виктор вместе с повисшей на его руке девушкой пересекли улицу и через несколько шагов поравнялись с «очкариком». Инженер старался испепелить его взглядом, но ему не суждено было узнать, подействовало ли все презрение, которое он вложил в свой взгляд, через дымчатые стекла огромных очков. Пройдя метров сто, Виктор обернулся. Молодой человек тоже остановился и смотрел им вслед. Виктор и девушка были как раз на углу улицы. Стараясь, чтобы не увидела спутница, Виктор поступил, как много-много лет назад поступали мальчишки в школе: он обернулся к молодому человеку, показал ему язык и тут же скрылся за углом.
— Я думаю, мадемуазель, что опасность миновала, — сказал он спустя некоторое время.
Они остановились.
— Мерси, мсье.
И это «мерси, мсье» прозвучало так по-парижски, так часто его слышал Виктор во время поездок во Францию, что он почувствовал, как воспоминания обступают его со всех сторон.
— А теперь, мадемуазель, — проговорил он с улыбкой скорее грустной, чем веселой, — я должен сделать маленькое признание. Моя фамилия не Каранфил, и я вовсе не профессор.
В первую секунду она очень внимательно разглядывала его, и было видно, что она напрягает память. Потом лицо ее прояснилось, и улыбка снова заиграла на губах.
— Не может быть!
Виктор, как примерный гимназист, вытянулся и склонил голову:
— Виктор Андрееску.
Вовсе не убежденная этим, видимо, полагая, что «профессор Каранфил»
— Элен Симонэн. Не может быть, чтобы вы не вспомнили… Год назад вы читали у нас прекрасную лекцию о румынской народной балладе…
— Во-первых, мадемуазель, год назад я не был в Париже. Я был там много раз, но не в прошлом году. Во-вторых, если бы я читал лекцию, что, между прочим, я неоднократно делал, то она могла быть на самые различные темы, но только не о румынской народной балладе. Я занимаюсь совсем другими проблемами.
— Значит… — произнесла девушка, и на личике у нее отразилось самое искреннее огорчение, — прошу извинить меня. Поразительное сходство! В конце концов, теперь…
— Я только одного не понимаю. Вы говорите по-румынски с очаровательным парижским акцептом. Совершенно очевидно, что вы парижанка. Но вот именно поэтому я и не понимаю…
— Все очень просто! Я изучаю в Сорбонне румынский язык и литературу. Я учусь на последнем курсе и должна воспользоваться каникулами для широкой разговорной практики.
— Для этого вы и приехали в Румынию?
— Естественно! Нигде так хорошо не говорят по-румынски, как здесь.
— И вы приехали одна?
— О, нон. Нас три коллеги. Одна остановилась в Клуже, там у нее подруга, другая в Дельте, вернется оттуда через неделю.
— А когда вы приехали?
— Позавчера.
— Где же вы остановились? В Констанце?
— О, нон. В Мамайе, отель «Сплендид».
— Вот это да!
— Что вы сказали?
— Я… то есть мы, мы тоже живем в гостинице «Сплендид».
— А, бон. А что это значит — мы?
— Это я и еще очень милая пара, они вам наверняка понравятся.
— О, я в этом не сомневаюсь, — отозвалась девушка, но лицо у нее помрачнело. — Но я не знаю, понравлюсь ли им я.
— Да ну что вы! Зачем вы говорите такое!
— Мсье Виктор, я знаю, что говорю.
— Я вас не понимаю.
— Тем хуже. Придется объяснить. Ведь не может случиться так, что мы не встретимся в отеле, правильно? Бонжур-бонжур, а кто такая эта мадемуазель? И вы скажете, а мадам подумает неведомо что.
— Но, мадемуазель, я ведь не женат.
Девушка удивленно взглянула на него.
— А, бон. Но, насколько я поняла, среди вас есть мадам, которая может подумать, что мне хочется покорить ее мужа. А это мне вовсе не нравится. О нет, все это мне не по вкусу.
— Клянусь вам, мадемуазель, что Ирина и слова не скажет. Да я представлю вас прямо сегодня. Сейчас! То есть нет. Чуть-чуть попозже… Сейчас… Вы были в археологическом музее?
— Нон.
— Предлагаю вам посетить музей. Если, конечно, это вас интересует.
— Э комман!
— Скажите по-румынски: «И еще как!»
Элен расхохоталась, откинула легким движеньем головы волосы назад и, стараясь говорить как можно четче, повторила:
— И еще как!