Современный Румынский детектив
Шрифт:
— Я вам докладывал: торгует семечками около гостиницы.
— Жаль. Достоин лучшего занятия.
Тут Морару прервал связь, выключив аппарат.
— Комната 311… Значит, адрес у него совершенно точный, — искренне удивился Наста.
— Да, дорогой мой, ты прав. Слишком большая ячея у нашей сети, уважаемый Наста, вот рыбка и проскочила…
Послышался стук в дверь.
— Войдите!
Появился старшина и протянул майору толстый пакет.
— Ага! — весело воскликнул капитан Наста. — Это должны быть фотографии!
— Разложи-ка их на столе, посмотрим повнимательнее, что это такое.
Наста достал из пакета семь
— Посмотри! Вот тебе и густые усы, и родинка… Отпечатать и другие снимки, а не только эти, анфас. А пока эту размножить и разослать для опознания. Я бы хотел увидеть, как он выглядит без усов, без родинки, со светлыми волосами. Срочно!
XIV
Все попытки Виктора остаться одному оказались тщетны. Но вот что он должен был признать: он, человек, не переносящий занудства, человек, привыкший распоряжаться собственным временем, хотя и безуспешно пытался избавиться от этой Элен Симонэн, которая вывела из себя Ирину, из-за чего, собственно, он и пытался от нее отделаться, вовсе не был расстроен своей неудачей.
Уже смеркалось, когда они ушли с площадки для гольфа. Потом они гуляли по выложенной камнем набережной и во время прогулки почти совсем не разговаривали. Смотри ты, она умеет даже молчать, это совсем необычно для женщины! — думал Виктор, пока они шли к гостинице. Но когда портье сказал, что чета Вэляну ушла, Виктор нахмурился. Взял протянутое ему письмо, не вскрывая конверта, сложил его пополам и сунул в карман. Извинившись перед Элен таким тоном, который на этот раз не допускал никаких возражений, Виктор договорился, что завтра они встретятся на пляже, и поднялся к себе в номер.
В письме было всего несколько слов:
«31 июля в 22.30. На берегу озера примерно в 300 метрах к северу от Морского клуба есть домик с маленькой пристанью».
Уничтожив письмо, Виктор достал пишущую машинку и принялся за работу. Где-то около двух часов ночи, устав, он собрал бумаги, закрыл машинку, положил все на место и захлопнул дверь, которая вела на балкон. Ему и в голову не пришло выйти на балкон хотя бы на минуту. Возможно, что, выйди он на воздух, он был бы кое-чем поражен. Фантазия архитектора была такова, что балконы в гостинице не были строго отделены один от другого. Разделение было, скорее, символическим и осуществлялось бетонной колонной, которая одновременно служила и опорой. Колонна оставляла возможность не слишком толстому человеку протиснуться между нею и стеной. И если бы Виктор Андрееску пожелал хоть немножко подышать ночным воздухом, он бы, наверное, почувствовал, что за колонной кто-то притаился. Но Виктор Андрееску удовольствовался тем, что закрыл дверь изнутри и задернул штору. Вскоре он уже спал.
XV
Тысячи людей вверяют свои тела солнцу. Жар от раскаленного песка пропитывает человека, растопляет его, отвлекает от всяческих мыслей, прерывает связи с собственным внутренним миром и оставляет лишь примитивное восприятие внешних сигналов: тепло, холодно, приятно, неприятно, шум, тишина…
Рядом с зарослями кустарника, в стороне от площадок, где играли дети или мужчины и женщины, изображающие из себя детей,
— Вы животе в самом Париже, мадемуазель?
— О нет. В пригороде. Там гораздо спокойнее. Париж; — это ад. Просто дышать нечем. А вы бывали в Пари же?
— Нет. Никогда.
— Очень жаль. Красивый город.
— Знаю. Я много читала о Париже. Многие улицы и бульвары я буквально вижу, словно они перед глазами… А ваш отец чем занимается?
— О! Папа! Он очарователен. Он инженер-химик. Вы знаете, он ужасно… как это сказать., «жалю».
— Ревнивый!
— Вот-вот — ревнивый. Ужасно. Он требует, чтобы я писала ему каждый день: что делаю, где бываю, с кем гуляю. Он прелестен…
— Он, должен быть, молод.
— Да, ему сорок девять лет.
— Гм! Он только на год старше Виктора и Серджиу. Странно, не правда ли?
— Почему?
— Да так, я подумала… Наверное, это приятно — иметь таких молодых родителей.
Элен погрустнела.
— У меня только отец… Мама умерла через год после моего рождения. С тех пор папа один, мы живем вместе. Я видела ее фотографии. Она была очень красивая, да, да, очень красивая… Наконец! Вот и мсье Виктор!
Теперь Ирина рассматривала француженку с особым интересом. Я должна узнать, думала она, какой из двух вариантов ближе к истине. Хочет ли она просто соблазнить мужчину — Виктора, Серджиу или любого другого, — потому что она кокетка, или ее интерес к Виктору вызван особыми причинами? Разве шпионки такие? Очаровательна, красива, соблазнительна — этого у нее не отнимешь… Что ж, остается одно: следить, как будет развиваться игра… Если она просто фифа, будем надеяться, что Виктор устоит против нее. А если она шпионка… И Серджиу не успел поговорить с Виктором. И сам Виктор не от мира сего. Насколько я его знаю, он может сотворить любую глупость, и так неожиданно, что никто даже помешать не успеет. Нет, с нее нельзя спускать глаз.
Виктор тепло поздоровался и извинился за опоздание: он уже давно должен был прийти. Элен улыбнулась, но так, что он мог толковать эту улыбку по-разному. У Ирины на лице не отразилось ничего, но это было привычно, и Виктор даже не удивился. Он спросил, где же Серджиу, и Ирина ответила, что он немного задержится, потому что отправился что-то купить, она и сама толком не знает что, а потом придет сюда, на пляж. Ирина казалась мрачной, а француженка была необычно молчалива. Тем лучше, подумал Виктор, я могу немножко отдохнуть…
— Кто идет купаться? — прервал его размышления голос Элен.
Ирина лежала, подперев ладонями голову, и никак не отреагировала на призыв. Было очевидно, что у нее нет никакого желания мокнуть в воде. По крайней мере в данный момент. Виктор не знал, что делать. Ему хотелось остаться наедине с Ириной, но еще сильнее хотелось броситься на волну, почувствовать, как ласкает тело слегка маслянистая морская вода, ощутить ее вкус на губах, нырнуть поглубже и почувствовать себя легким, свободным. Прежде чем он успел что-то решить, Элен схватила его за руку и довольно сильно потянула вверх.