Современный румынский детектив
Шрифт:
Его лицо выражало полное недоумение. Я мог бы поклясться, что вполне искреннее.
— Но тогда я не понимаю, как… Жестом я попросил не прерывать меня.
— Все дело в том, что в праздничные дни есть дополнительные рейсы. Я узнал об этом только сегодня утром.
В моей памяти на мгновение всплыл образ Серены, но я тотчас же отогнал его. Все свое внимание я вынужден был сосредоточить на этом негодяе. Ему ничего не стоило в любой момент отправить меня к прародителям.
— Дополнительные
Я выбрал огрызок и начал выколупывать из него косточки.
— Не кипятись.
— Как будто не знаешь, что милиция искала меня в поезде! — возмущенно кричал он. — Меня разбудили в Бырнове, и я был в своем купе.
— Да, это так. Но в поезд ты вскочил всего лишь за несколько минут до появления милиционера. Поэтому никак не мог сосредоточиться и выглядел совсем ошалевшим. Не ожидал, что они спохватятся так быстро. А в итоге оперативность, с какой действовала милиция, обернулась для тебя удачей,
— Ты утверждаешь, будто я вылетел из Бухареста самолетом, который прилетает в Яссы раньше, чем приходит поезд? Но я ничего не знал об этом рейсе. Иначе обязательно отказался бы от билета на поезд. Только из-за того, что Рафаэла не переносила самолеты, я…
— Хватит завирать! Утром третьего января в Яссы отправлялись два самолета, а не один. Ты вылетел первым, дополнительным. Он приземлился в Яссах чуть раньше семи. И это я тоже выяснил только сегодня.
— Может быть, ты нашел меня в списке пассажиров?
— У меня еще нет данных, подтверждающих этот пустяк.
— Вернее, эту выдумку.
— На хорошей машине от аэропорта до Бырнова примерно полчаса езды, Этого вполне достаточно, чтобы вовремя приехать на вокзал, дождаться поезда и незаметно забраться в него. Было еще темно, и пассажиры спали. Ты переоделся в туалете и как ни в чем не бывало вышел из него, будто после неурочного отправления естественных надобностей. Ко всему прочему тебе крупно повезло с милицейской проверкой.
Он упрямо демонстрировал полную невозмутимость и равнодушно курил. Кем — кем, а сумасшедшим его нельзя было назвать. Его самообладание выводило меня из равновесия, и я сделал над собой усилие, чтобы не взорваться. Мне предстояло выложить свой главный козырь.
— Неужели ты не понимаешь, что все это сказки? Придумано неплохо, но нет ни капли правды, ни одного доказательства!
Я покончил с огрызком и закурил. Нетерпение подстегивало меня.
— А теперь я укажу на твою ошибку. Такую малюсенькую, совсем ничтожную, как у грамотея, что пишет" корова" через" а". Ты слыхал о некоем Бустере?
— Нет… это еще кто?
— Бегун.
— Ты что, запустил по моему следу бегуна? — заржал он как жеребец. — Этот Бустер мчался за поездом
Он упивался собственным остроумием. Но мне было не до смеха.
— Вовсе нет. Но, сам того не ведая, спортсмен помог мне вывести тебя на чистую воду.
— Объясни все-таки, в чем дело.
— Он выиграл один из самых знаменитых мировых забегов — новогодний кросс в Сан — Паулу.
— Желаю ему дальнейших успехов.
— О его победе наша пресса сообщила только третьего января. Первого и второго газеты не выходили.
Он нахмурился: ~ Ну и бог с ними.
— Да, разумеется. Но есть одна деталь: ты выехал из Бухареста второго января.
Наконец-то он смекнул, в чем дело, и осклабился. Глаза у него забегали. Ему явно стало не по себе.
— Находясь в состоянии крайнего возбуждения, ты случайно прихватил с собой в поезд газеты из самолета, да к тому же позабыл их в купе. Газеты еще пахли типографской краской. В этом и состояла твоя ошибка, Аркадие Манафу. Растяпа ты!
Он с угрожающим видом вскочил. На него было страшно смотреть, но я не боялся его, он вызывал у меня только отвращение, Хотелось одного — как можно скорее покончить со всем этим.
— Сядь, иначе я не ручаюсь за твою жизнь, прикончу тебя без колебаний.
— Чего ты хочешь от меня?
Я кашлянул, глянул на него в упор и сказал:
— Несмотря на отвращение, которое ты мне внушаешь, я вынужден воспользоваться частью твоих сбережений. Мне очень нужны деньги. Много денег. Доллары.
Его взгляд скользнул мимо меня и устремился куда-то вдаль.
— Деньги! Доллары! Да разве такое ничтожество, как ты, умеет тратить деньги? Деньги сродни старому драгоценному вину. Обидно, когда его вкушает несведущий. Сколько тебе надо?
— Пятьдесят тысяч.
— Пятьдесят тысяч?! Но это все, что у меня есть.
— Все так все. Мне не жаль тебя.
Манафу тяжело задышал. Чтобы успокоиться, схватил сигарету и закурил. Ладони его увлажнились от пота. Как опытный картежник, он вытер их сначала о холодный деревянный стол, затем о пуловер. Молчал он долго, и я оставил его в покое. И охотник, прежде чем добить раненого зверя, дает ему передышку.
Наконец Манафу поднял глаза — посмотрел на меня так же, как в тот первый вечер, когда мы оба плутовали за карточной игрой.
— Я не могу отдать тебе все.
— Нет, можешь.
— Это негуманно!
Я не мог удержаться от смеха.
— Правильно говорят, что юмор рождается из несовместимости интуиции с абстрактным мышлением. Ты юморист, Аркадие Манафу.
— Да у меня и нет такой суммы, — пожаловался он.
— Не может быть. Во всяком случае, деньги ты мне из-под земли достанешь.