Современный югославский детектив
Шрифт:
Она меня не ударила и не оттолкнула. Напротив, положив обе руки на голову, притянула ее к себе, желая близости.
Я поцеловал ее, не поворачивая головы. На большее я еще не решался. У каждой игры есть свои правила, и у любовной тоже, не правда ли?
Она стала накручивать мои волосы на свой палец. Мне приятна была эта ее ласка, и я мычал от удовольствия.
— Значит, вручил тебе задаток?
— Что ты говоришь? — Я поднял голову, совсем немного, чтобы на мгновение освободить
— Аугусто!
— Ах да, какую–то мелочь!..
— Он по крайней мере хорошо заплатил тебе, этот жадина?
Я потянулся губами к ее губам, приоткрыв рот. Я смотрел ей в глаза весьма красноречиво.
— Разреши! — проговорил я, потому что она не собиралась ко мне приближаться.
Еще недавно мое положение меня устраивало, но теперь, когда я устремился вперед, стало сложнее. Я поднимался, упираясь локтями в ее колени. А это было не очень удобно, особенно ей.
— Ой, — вскрикнула она и опустила меня снова на колени. Ладонью потерла ногу в том месте, где я упирался.
— Я тебя кое о чем спросила, — сказала она.
— Я тебя кое о чем просил, — ответил я и двусмысленно засмеялся.
— Сколько он тебе заплатил? — повторила она.
Я выпрямился и, оставаясь на коленях, вытащил из кармана носовой платок. Очки у меня слишком запотели, и я опасался, что это помешает мне разглядеть подробности, которые мне не хотелось бы упускать.
— Итак?
— Семьсот пятьдесят!.. Мой обычный тариф!
Не знаю, поверила ли она в последнее сообщение, потому что я с некоторым запозданием возвратил очки на нос и не увидел выражения ее лица. По голосу мне не удалось этого определить.
— Насколько я его знаю, — сказала Долорес и погладила меня по щеке, — за пустяки он не дал бы и десяти долларов. Значит, наклевывается большое дело.
Я не мешал ей некоторое время гладить меня по щеке, и, когда она снова коснулась кончиками пальцев мочки уха, я застонал, а когда она медленно и, я бы сказал, нежно положила руку мне на шею, где кончаются волосы, я задохнулся.
— Что?
Я подставлял ей лицо, губы, всего себя.
— Что?
Она стала приближаться ко мне и тем самым избавила от заботы о том, как мне добраться до нее, не меняя положения. Я лишь вытягивал шею, все больше и больше выпячивал губы навстречу ей и ждал.
Она приблизилась к моему приоткрытому рту, устремленной к ней голове. Руками обхватила за шею и привлекла к себе, грудь к груди, рот ко рту. Мы поцеловались, сначала нежно, затем более страстно, смачно, задохнулись, и моя рука стала шарить по шелку, пока не обнаружила непокрытую кожу, нащупала крепкую грудь…
Очки у меня снова съехали, колени потеряли опору, я напрягся и поднялся, чувствуя
— Ой, — вдруг вскрикнула Долорес, отталкивая меня.
Я не сразу среагировал и продолжал свою возню, очки висели на одной дужке поперек лица.
— Не–ет, пусти! — крикнула красавица довольно внятно.
Я посмотрел на нее, ощущая, как пот струится по моей спине. Она уперлась мне в грудь руками, и наши тела разъединились.
— Что ему надо от тебя?
— Что надо? — Я еще не вернулся в реальный мир. — Кому?
— Аугусто! Аугусто Коломбо!
— Ему?
Я сел рядом с ней на кровать, хмельной, и с сожалением наблюдал, как она прикрывала платьем обнажившуюся грудь.
— Говори! — торопила она меня охрипшим голосом.
— Он хочет, чтобы я выслеживал некую особу, — пробормотал я, пытаясь нащупать ботинок, который сбросил.
— Кого? — продолжала выспрашивать Долорес как автомат.
Я пожал плечами, одергивая пиджак.
— Понятия не имею. Он мне не сказал кого. Потребовал, чтобы я отказался от всех моих многочисленных клиентов и посвятил себя только этому делу. Сказал, что имя, адрес и прочие подробности доставит прямо в агентство.
— Когда?
— Очень скоро, я полагаю. Если уже не доставил. Чего ему иначе так торопиться? Пригласил к себе, точно у него пожар.
— Может, и пожар! — засмеялась наконец красавица. — Выходит, ты еще не знаешь, за кем будешь следить?
Я покачал головой и устремился к женщине, которая была от меня на расстоянии вытянутой руки.
— Дорис! — шепнул я страстно.
Она поднялась, поправила прическу и двинулась в поисках сигареты.
— Но почему? — проговорил я печально и тоже встал. Натянул на лицо самое влюбленное выражение, самое сентиментальное, самое обольстительное. Сам Омар Шариф[33] позавидовал бы мне!
Долорес не реагировала. Долорес? Минуту назад я назвал ее Дорис! Забавно! К счастью, она не рассердилась. Или игнорировала мою ошибку, как это принято в высшем свете.
— Другой раз! — Она все–таки улыбнулась в облаках дыма. — Встретимся наедине. Не волнуйся, я позабочусь, чтобы мы встретились!
Она взглядом указала мне на дверь, и я со вздохом вышел. Возбуждение еще не прошло, пот еще не высох. Мне нужна была женщина, но не та, что ждала меня под лестницей.
— Вы здесь? — недовольно процедила старуха. Она стряхнула с себя сон, который я, очевидно, прервал, спускаясь неверными шагами по лестнице.
— Боже милостивый, как долго задержал вас мистер Коломбо! Это не в его правилах!