Совсем другая жизнь
Шрифт:
— Хотя на самом деле многое зависит от того, чего вы собираетесь достичь, — задумчиво произнес Ветров. — Какие цели преследуете?
— Нам нужна публикация, вот и все, — равнодушным тоном сказал Филин. — Если хочешь — это личная просьба.
— Нет, так не пойдет. — Андрея вдруг осенило: «Они же ничего в этом не смыслят!» Да, перед ним сидели спецы. Настоящие волкодавы. Встретишь на узкой тропинке — разорвут. Но сейчас они были на его тропинке. Без него — пропадут.
— Скажите, зачем вам это нужно, — повторил он, — только без дежурной лабуды — мол, публикация нужна для возбуждения
Андрей вдруг поймал себя на мысли, что ему льстит сидеть и объяснять прописные истины двум очень серьезным людям. Пусть поймут, что он не бесполезный щелкопер, как они, наверно, думают, а тоже дока в своем деле. И кое-что в жизни смыслит.
— Объясните, — еще более настойчиво потребовал Ветров.
— Толочко оформляется в администрацию президента, — сказал Опарин после некоторой паузы. — Этому надо помешать, иначе его будет трудно достать.
Филин промолчал. Он не сообщил ни Опарину, ни кому-то другому, что главным конкурентом Толочко на пост в президентской администрации был Мазуров. Зачем нагружать людей лишней информацией?
— Ну вы и наивные, мужики, — Ветров самодовольно улыбнулся. — Как не в России живете. Кого здесь компроматом испугали? Наоборот, визг в газете — признак слабости.
Во взглядах офицеров он заметил недоверие.
— Мужики, поверьте, я знаю, о чем говорю, — поспешно добавил Андрей, — только деньги зря потратите. Хотя… Есть одна идея. Правда, заплатить все равно придется.
— Сколько?
— Дело серьезное. — Андрей поднял глаза к потолку, прикинул. — Нужна большая статья. Полполосы. Нет, много. Четверть. Хватит четверти. Это… десять… нет — пятнадцать тысяч долларов. Плюс-минус. Где-то так. — Увидев кислые лица офицеров, Ветров добавил: — Не мне. Я с этого не получу ни копейки. Хотите верьте, хотите нет.
— Посидите здесь. — Филин встал и вышел из кабинета.
Он сходил к Мазурову. Проговорил с генералом примерно полчаса. Когда вернулся, сказал:
— Деньги будут.
— Слушайте. — Андрей вдруг почувствовал воодушевление от причастности к какому-то настоящему (и очень секретному) делу. «А права была та тетка с радио: простой журналист победил террористов!» — Я объясню, к кому подойти и что сказать. Но если что — меня вы не знаете.
Глава 11
Помощник Толочко по особым поручениям, у которого в ГРУ был оперативный псевдоним Кот, без труда договорился о взрывчатке.
— Надо было сразу так действовать, Вольдемар Николаевич, — сказал он, откинувшись на удобную спинку кожаного кресла и положив руку на блестящий от полировки стол в кабинете Толочко.
— Где же ты раньше был с твоими советами?
— Есть и плохие новости: за вами хвост.
— Что-о? — Толочко побледнел от страха. Затем стал медленно багроветь от ярости. — Что ты несешь?
— Это не ГРУ, даю руку на отсечение. Думаю, фээсбэшная наружка. Закладок в офисе вроде бы нет, утром проверяли. Но телефоны, скорее всего, на кнопке.
Толочко
— Черт знает что! Черт знает что! Ты уверен?
— Я знаю, — твердо произнес Кот.
— Что будем делать? — Толочко вдруг стало душно. Больше всего ему захотелось убежать и спрятаться.
— Действовать по плану, — спокойно ответил Кот. — Подарки спрячем на самом видном месте. Ни за что не найдут. А через пару-тройку дней, как только приказ на вас подпишут, наблюдение снимут. Никто не захочет связываться.
«Ах да: приказ. Надо узнать, на каком этапе его подготовка». — Толчок вернулся на свое место. Его рука несколько раз непроизвольно тянулась к сердцу, но он каждый раз отдергивал ее. Не хотел показывать свой страх перед Котом. «Не хватало еще, чтобы этот ублюдок самодовольный думал, будто бы я испугался». Толочко постарался напустить на себя важность. «Только бы приказ вышел. А уж там со всеми разберусь».
Когда Кот ушел, Вольдемар созвонился с управлением кадров. Приказ о его назначении уже лежал на столе и должен был со дня на день быть подписан. «Надо поторопить», — подумал Толчок, набирая номер начальника Генштаба.
Поговорил, мягко ввернул, что, мол, волнуется, что-то там задерживается. Начальник Генштаба ответил: вроде все идет хорошо. Но он перезвонит в администрацию президента, уточнит. Поторопит, если надо.
На следующий день друг из Генштаба сообщил Вольдемару: все в порядке, приказ будет подписан в среду. Кадровые приказы глава администрации всегда подписывал в среду — сразу все.
У Толочко отлегло от сердца. Он взял шампанское и отметил это. Кот тоже доложил: все идет гладко. Утрясли с Усмоном время передачи. Все это время на душе у генерала было необычайное умиротворение. Буря закончилась. Выглянуло солнце.
В среду он позвонил в кадровое управление, готовясь услышать хорошие новости. Ответ поразил как громом:
— Ваше назначение аннулировано…
— Как? — Внутри у него все омертвело. — Почему?
— Не знаем, — грубо ответил голос на том конце провода. — До свидания.
Толочко позвонил начальнику Генерального штаба, но порученец сказал:
— У него совещание, — и не стал соединять.
Это был какой-то обвал. Целый день Вольдемар не мог ни до кого дозвониться. А если дозванивался, с ним разговаривали очень холодно, не отвечая ни на какие вопросы. Он даже пошел на безрассудный шаг: попытался связаться с заместителем главы администрации президента. Секретарь, услышав фамилию, не стала даже разговаривать.
— Он уехал, — сказала она и бросила трубку.
Толочко снова набрал номер, чтобы спросить, когда приедет, можно ли переговорить.
— Не знаю, — раздраженно и отрывисто произнесла секретарша тоном человека, которого дергают, отрывая от более важных дел, — я доложу ему. Он перезвонит сам, если что. Ждите. До свидания.
Сам, естественно, не перезвонил. Вольдемар метался по кабинету, ничего не понимая. Сердце бешено стучало. Пальцы судорожно сжимались, словно кого-то душили.
— Что ж ты, мудак, наделал! — закричал самый близкий знакомый из Генштаба, который сам позвонил после обеда.