Совсем другое небо (сборник)

Черный Иван

Ульяна побежала открывать, стараясь оправиться от страха, леденящего душу.

— Заходите, пожалуйста. — Она принудила себя приветливо улыбнуться.

— Partisane? — В дом вошел низенький, приземистый немец с автоматом наперевес и хмурым взглядом обвел сенцы.

— Да что вы! — воскликнула она невинным голосом и быстро ввела их в кухню, где уже пахло едой. Ульяна заметила, что двое немцев остались снаружи, на крыльце. — Здравствуйте, пан капитан. — Она улыбнулась Антеку и двум входившим немцам, а сама подумала: «Ах ты, иуда проклятый! В глаза бы тебе наплевала».

— Зашли на вас посмотреть, сватьюшка, — улыбнулся ей Антек,

как старый знакомый. — Как поживаете? Не беспокоят ли вас партизаны? — Он небрежным взглядом окинул старого Смржа. Старик же подумал: «Ах ты, сукин сын, променял партизан на немецкий мундир!»

— Нет, они здесь не появляются… — спокойно ответила Ульяна и увидела, что Антек вместе с солдатами садятся за стол. Она быстро принесла все, что у нее было. — Угощайтесь, пожалуйста. Наверное, вы проголодались… — И тут же умолкла под взглядом злых черных глаз Антека.

— Вы нас недавно тоже так угощали, — произнес он как бы между прочим, а Ульяна подумала: «Тогда ты еще был с нами». Она предпочла не смотреть ему в глаза и промолчать.

— А где ваш муж?

— У Чиликов. Помогает тес пилить. Весной они будут чинить крыши на хлевах…

Потом наступила длительная тишина. Они ели, а старый Смрж, притворясь, будто дремлет, слушал, навострив уши, так как слишком хорошо знал, что означают коварные речи Антека. Он давно знал его. Когда Антек был с партизанами, то часто заходил к ним. Нет, Антек никогда не был добрым человеком, как бы он ни притворялся. Никто не мог его понять. Он всегда врал с пятого на десятое, лишь бы с толку сбить. И ведь сбил же! Все попались на его удочку. И у всех только тогда глаза открылись, когда он к немцам переметнулся. Старый Смрж горько усмехнулся. Антек — опасный шпик. Он готов пронюхать все, что ему прикажут. И пронюхает. Вот и сейчас он пришел не просто так. Он что-то учуял и идет по следу. Знает он про Сергея или нет? Если не знает, то беда еще может обойти их дом. Если же знает — тогда им конец, как бедняге Цезарю. Старик ненавидел Антека. Этот иуда был противен ему, и старик удивлялся, почему ребята вовремя не пристукнули его. А теперь вот приходится дрожать перед ним больше, чем перед немцами, потому что этот предатель знает их всех, знает об их тайниках (хотя они и меняют их постоянно), прекрасно знает все здешние леса и горы. Он знает их как свои пять пальцев. Потому он и опасен, страшно опасен. Чтоб его громом разразило! Откуда, собственно, этот мерзавец объявился? Когда он пришел к партизанам, то утверждал, будто его сбросили русские с первой группой парашютистов с заданием организовать здесь вооруженное восстание. Когда же он перебежал к немцам, то стал говорить, будто кончил немецкую шпионскую школу. Негодяй проклятый! Старик наблюдал за ним краем глаза и, чувствуя свою беспомощность, выходил из себя. Он задыхался от ярости и со страхом ждал того момента, когда они поднимутся и откроют дверь в комнату Сергея.

Все молча ели, только один держался в стороне от прочих и все время выглядывал в окно.

Было слышно лишь чавканье тех, кто сидел за столом.

— А что, ваш муж все еще ездит по дрова? — невинным тоном спросил вдруг Антек и пытливо взглянул на Ульяну.

— Сейчас нет…

— А почему?

— Снегу много. Тонут дровни, — ответила она дрогнувшим голосом.

— Но недавно еще ездил, а? — Он не спускал с нее глаз. Ульяна чертыхнулась про себя: «Ах ты, шпик проклятый! Ведь сам знаешь, что ездил, так зачем спрашивать? Счастье

еще, что Мартин не был в партизанах, когда ты был в горах…»

— Ездил, как и каждую зиму, пока погода позволяла… — нехотя ответила она.

— А с той поры в лесу не был?

— Да как-то не приходилось… — уклончиво сказала она.

— И зверя не промышляет?

Она изумленно взглянула на него.

— Ведь он любил лес. Охота для него была… — многозначительно протянул он.

— Была… но теперь… — Она вдруг остановилась и в смятении посмотрела на него.

— Вы хотели сказать, что теперь там партизаны? — засмеялся он недобрым смехом.

— Люди боятся…

— Но ведь это ваши! Чего бояться-то? — Он подозрительно взглянул на нее.

Ульяна не ответила. Она чувствовала, куда он клонит. Он хотел узнать, не с партизанами ли ее муж.

— Он не водится с теми? — Антек кивнул головой в сторону леса.

— Нет… Мы хотим, чтобы нас оставили в покое…

Он не ответил, но своим неприятным взглядом держал ее, как паук муху, которая еще яростно бьется в паутине, пытаясь освободиться.

— Так вы говорите, что он с ними не водится? — глухо повторил он свой вопрос немного погодя.

— Не водится, нет… — кивнула она, охваченная тревогой, не понимая, какую цель преследует этот негодяй.

Знает о том, что делает ее муж, или нет? Знает о Сергее или не знает? Чего он хочет? Может, хочет просто сбить ее с толку, чтобы что-нибудь выведать? Или пришел наверняка? Она ломала себе голову, но поднимающийся в душе страх путал все мысли, и она с ужасом поняла, что уже не способна спокойно все обдумать. У нее было такое чувство, будто голова ее пухнет и лопается от боли.

— А как насчет того немецкого патруля, на который напали у Груни? — откуда-то издали послышался ей голос Антека.

Она задрожала. От его леденящего взгляда у нее обрывалось все внутри. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Не говорите, что вы об этом не знаете. Это от вас недалеко. Вы не могли не слышать стрельбы… — Он улыбался ей злой, застывшей улыбкой.

— Мы не слышали… Ничего не знаем… — говорила она все тише. У нее подкашивались ноги.

Воспользовавшись ее смятением, он нанес прямой удар.

— Они не были у вас… после той перестрелки?

— Нет… не были… — Ею овладело вдруг страшное предчувствие, что он знает обо всем.

Антек, повернувшись к немцам как-то странно, вопросительно взглянул на них, а потом стал смотреть на Ульяну.

— Послушайте, сватьюшка, у вас еще есть возможность выложить все начистоту…

Она энергично замотала головой.

— Но если вы прячете этих… вы знаете, что вас ждет?! — Он угрожающе поднялся.

Она чувствовала, что ее покидают силы, но продолжала отрицательно качать головой.

— Пойдемте, друзья. И вы, сватьюшка, с нами, — сурово сказал он и зашагал к дверям.

Ей почудилось, что мир закачался. Она прислонилась к печке и неподвижным взглядом уставилась на Антека. Зачем скрывать? Напрасно отпираться. Они знают все. Он пришел к ней просто поиграть в жестокую игру, как кошка с мышкой, с бедной, испуганной мышкой, которой все равно некуда убежать, потому что кошка ждет с протянутой лапкой. Хлоп — и поволокут ее в заднюю светелку, прямо к постели Сергея… А потом все разом утихнет, умолкнет, исчезнет, будто ее тут никогда не было, не было…

— Так пойдемте, сватьюшка! — донесся до нее с порога леденящий душу голос Антека.