Союз летящих
Шрифт:
Мартин лежал на кресле вроде стоматологического, крепко зафиксированный ремнями. Никаких инструментов видно не было, разве что небольшой прибор с электродами, похожий на аппарат ЭЭГ, торчал в поле зрения. С Мартина даже не сняли одежду - это немного успокаивало.
Пугало другое - снова эта загородка, не доходящая до потолка. И за ней - Мартин теперь понимал это четко - живая тьма. Дышащая, нечеловеческая. Адская тьма. Мартин не понимал здесь ничего, и воображение разыгралось. Ему чудился там за перегородкой Зверь, монстр, гигантское существо, черное и влажное, с тысячами щупалец-глаз...
Он лишь крепко сжал зубы. Не дождутся. Надо держать себя в руках. Истерикой делу не поможешь.
Физиономия "хирурга", на сей раз даже в зеленой хирургической шапочке - замаячила перед ним.
– Ну вот и все, доктор Клаус, - жизнерадостно сказал он, - еще немного, и вы сольетесь, так сказать, в экстазе с единым разумом...
– Вы там что-то говорили про нацистское прошлое, - спокойно сказал Мартин, - так вот, кажется, вы сейчас воплощаете нацистское настоящее.
Хирург приклеивал электроды ему на голову, срезая и подбривая волосы на отдельных участках.
– Потерпите, Клаус. Осталось немного. Скоро мы перенесем вашу личность на изолированный мозг. Неужели вам не интересно? Вы узнаете так много нового.
– Будьте вы прокляты, - сказал Мартин, - с вашим боссом!
– О, а про босса я бы не советовал вам думать так плохо! Видите ли, мы имеем возможность регистрировать и контролировать ваше мышление. Босс может и рассердиться... Единый разум, без сомнения, могуч, но биологический носитель предоставляет нам возможности полного контроля над каждой из личностей. Мы можем вас наказать. И вам очень сильно захочется умереть - но там этой возможности уже наверняка не будет. Впрочем, вы сами все увидите.
Не думать, сказал себе Мартин. Страх заливал его потной холодной волной. Не думать ни о чем. Сохранить разум. Еще немного - прорвется эта тонкая перегородка в мозгу, и вместе с ужасом хлынет безумие. Спокойно. Он стал вспоминать детские стишки... HДnschen klein... ging allein... in die weite Welt hinein[2]. Далекий, далекий мир. Прощай, мама, больше нет твоего Гансика, да и мамы тоже не было никогда.
Аманда, вдруг вспыхнуло в мозгу, и Мартин всколыхнулся, ощутив надежду.
Она знает об этом.
Он не понимал, почему, но - она знает. Аманда настолько странная, настолько необычная, что только вот она и согласуется с этим диким, невероятным миром, в который он попал. Не случайно он познакомился с ней... Она может его спасти. Он не знал - как, но... Аманда - она такая же ненормальная, но она хорошая, очень хорошая. Она другая. От нее исходит свет. Она спасет, поможет, вытащит. Я верю тебе, подумал Мартин. Спаси меня! Спаси! Ты слышишь меня. Пожалуйста! Я жду!
– Ну-с, дорогой мой, пожалуй, и начнем, - ласково сказал хирург.
– Будьте вы прокляты, - повторил Мартин, - убийцы.
Он ничего не почувствовал. Лишь что-то зажужжало рядом.
– Перенос пойдет непосредственно на носитель. Лежите спокойно... в какой-то момент вы потеряете сознание, это
– Вы заплатите за это, - прошептал Мартин.
Живая тьма, казалось ему, поднимается, выползает за перегородку. Так было еще страшнее... он видел тьму, он видел тысячи глаз, наполненных безумным страданием, и все это лезло, лезло на него, не давало дышать. Монстр лез из-за перегородки, и невозможно было двинуться, он был как Андромеда, прикованная к скале, и из последних сил удерживался, чтобы не закричать...
Он знал теперь, что ждет его там, и Аманда не слышала. Последняя надежда покинула его.
Мартин потерял сознание.
Природа в этом месте казалась неестественной. Слишком красиво, слишком ярко. Ядовито кричащая зелень листвы, веера пальмовых листьев, вычурный густо-синий небесный купол. Невысокие синевато-бурые горы вдали словно вылеплены из папье-маше, и на этом фоне круглые высокие купола ашрама - будто игрушечные. Даже небольшая каменистая котловина, в которой оказались тайри, показалась Линне искусственной. Или инопланетной -- вот на планете Матур она бы не удивилась чему-то подобному. Камни будто специально привезли сюда и разложили живописными горками. На Земле такой красоты не бывает. Но с другой стороны, что она, Светлана, знает о красоте Земли? Тайга, Уральские горы -- это одно, Индия -- совсем другое. В человеческой жизни ей не случилось побывать в других странах.
"Удачное место", вклинилась в ее мысли Алейн. Ее голос звучал устало. Линна поразилась тому, как мало энергии осталось у тайри, и даже потянулась -- отдать свою. Алейн поставила мысленный барьер.
"Не надо, Линна. Простая накачка не поможет, а у тебя самой не ахти как. Сядем и отдохнем".
Кэриен уже растянулся у ног хозяйки, присевшей на удобный валун. Черный пудель в этой живописной местности смотрелся органично -- он и сам был декоративным и ярким.
Алейн села и наконец-то сосредоточилась. Тоненькая нить протянулась в ее сердце. Совсем тоненькая. Ручеек, размывающий потоки усталости, боли, наросшей жесткой коросты.Она вскинула невидящее лицо в зенит.
"Дьен".
"Просто посиди, - сказал он, - просто посиди, три минуты".
Дальнейшее не требовало слов. Одним из потоков Алейн контролировала Линну -- та разговаривала сейчас с Кьеной и другими друзьями с Виэрела. Остальное занимал сейчас Дьен.
Ручеек быстро разросся до размеров потока, водопада, затопил ее, не давая больше ни о чем думать. Только доверять. Принимать. И когда схлынуло -- энергии внутри все еще не было, Алейн чувствовала себя опустошенной, но зато полностью прошла боль, исчезло напряжение, все страшное напряжение последних часов...
Она заплакала. Дьен невидимо смотрел на нее, издалека, и она знала, как сейчас выглядят его глаза. Как у матери больного, умирающего ребенка.
"Я не могу прийти", его тон казался мертвенным, - "Не могу, Аль. Не могу".
"Но это ничего. Это моя работа".
"Больше никогда. Ты больше никогда не будешь работать одна. Без меня".
"Ты всегда со мной. Ты и сейчас со мной".
"Тебе предстоит встреча с одри. Ее исход неизвестен".
"Он уже знает о нас? Он готов?" - встрепенулась Алейн.