Союз любви (проза, стихи)

Веселовская Надежда

Обычно принятое решение действовало на Александру успокоительно - разберешь, словно захламленный ящик, определенную область мыслей, и де­ло с концом, можно запирать на ключ. Но сейчас такого ощущенья не воз­никало - где-то на дне запертого ящика шевелилось беспокойство. Отец экстрасенсов не любил, да и сама она привыкла относиться к ним с осуждением — обманывают народ! Даже с некоторой насмешкой. Но ведь не зря говорят, что хорошо смеется тот, кто смеется последним; теперь ей пред­стоит зависеть от этих трудно определимых людей, ловить каждое их слово и выкладывать им самое свое сокровенное. Плюс немалые деньги, которые она с трудом,

но найдет. И сокровенное выложит, потому что ищет не внутреннего комфорта, а решенья проблемы.

С такими мыслями Александра поднялась со стула и отправилась на ве­черний обход этажа. В эти часы он выглядел так, словно сознательно при­крывал глаза после дневной сутолоки: на всем лежал отпечаток пустоты, затененности, облегченья. Дежурный мог чувствовать себя в зачарованном царстве: стены лак будто раздвигаюсь, делая проход шире, мягкие туфли неслышно касались сливающейся с темнотой ковровой дорожки. Вдруг Алек­сандра с ходу остановилась - впереди в торце коридора кто-то стоял. Там было окно, над которым со стороны улицы висел старинный витой фо­нарь (здание когда—то принадлежало богемному купцу). Часть света заливалась внутрь коридора, позволяя различить застывшую лицом к стеклу девичью фигурку с каким-то чтивом в руках.

«Дня им мало», — сердито подумала оправившаяся от неожиданности Александра. Ладно бы перед экзаменом, а то ведь сейчас почти ничего не видно. Вообще в ситуации было нечто странное: обычно читающие люди не стоят так прямо и не выглядят так сосредоточенно, без отрыва в раскрытую страницу. "Наверняка не учебник», — подумала Александра.

Но даже самая интересная беллетристика не могла, в ее представлении, увлечь человека настолько, чтобы он не замечал ничего вокруг, Может быть, девица получила любовное послание? Однако нынешние студенты та­ких посланий не пишут, у них все это устным текстом, а то и вообще по Есенину: "Ты моя - сказать лишь могут руки..."

"А правда - моя или не моя?" - спохватилась Александра. В этом учебном году ее назначили куратором группы первокурсников, и хотя времени прошло совсем мало, она уже собрала некоторые сведения с каждом из своих подопечных. И узнать, естественно, могла - только лучше в лицо и при нормальном свете.

Почувствовав наконец исходящий от Александры импульс, девушка вздрогнула и обернулась. Вера Коренева, студентка ее группы! И тут же со стороны лестничной площадки возникла девица номер два - Маня Деревенько, тоже из подопечных Александры, с Верой они были подругами. Обе, увидев кураторшу, смутились, словно их застали врасплох.

– Что ж, девочки, добрый вечер.

Спохватившись, они вперебой поздоровались и сразу залопотали о том, что сейчас уйдут - маленько, по выражению Мани, припозднились, но уже собираются...

– А я смотрю - кто там, не бомбу ли подкладывают, - пошутила Алек­сандра. В самом деле, ситуация была похожей. Если б не Верино чтенье, да не то, что обе девочки не годились для этой зловещей роли, можно было подумать именно так.

– Что вы, Александра Иванна. Просто нам на работу скоро, домой зае­хать не успеваем, а на улице дождик, - объяснила Маня.

– Вы работаете?

Это было для Александры новостью, особенно в отношении Веры. Маня, приезжая, снимает угол (надо похлопотать за нее насчет общежития) и, само собой, нуждается в деньгах. Но Верина семья, по имеющимся у Александры данным, являлась достаточно обеспеченной. Впрочем, чего

в жизни не бывает...

– Мы дежурим по ночам в детском доме. Не каждый день, - уточнила Маня, прочитав на лице кураторши сочувствие.
– Когда не дежурим, валимся в постель сразу после лекций, чтобы отоспаться.
– Она слегка засмеялась.

Все это вызвало у Александры искреннюю симпатию. Учиться и работать - таких людей она уважала. И отец бы сказал - молодцы девчонки - особо отметив, что подрабатывают они не какими-нибудь моделями-манекенами, барменшами ночными, а по-настоящему нужным делом. Благородным и к тому же малооплачиваемым.

Вера стояла молча, успев спрятать свое чтенье, на которое Александре любопытно было бы взглянуть, улыбалась слегка принужденной улыбкой, долженствующей показать, что внимание кураторши ей приятно. На самом деле она явно ждала, чтобы разговор свернулся. Маня с готовностью ожидала новых вопросов, но и в ее вскинутых серо-голубых глазах плескалось на дне некоторое нетерпение. Задерживать их дольше было неделикатно. И Александра, еще раз заверенная, что девочки сейчас уйдут, направилась посмотреть, не текут ли в туалетах краны.

За ее спиной шуршали куртки (знали, хитрюги, что гардероб будет за­крыт и где-то прятали, должно быть, в ближайшей аудитории), вжикали молнии, щелкали пластмассовые кнопки-застежки. Сквозь этот легкий «га­лантерейный» шумок долетел приглушенный голос Веры:

– А может, в метро?

– Что ты, девушка, мешком стукнутая?
– так же шепотом отозвалась Маня.
– Завтра дочитаешь.

Александра обернулась раньше, чем успела дать себе отчет в том, что сейчас никто иной как она сама намерена лезть в чужие дела. Но, с другой стороны, надо выяснить, что Вера читает – может, тут вскроется нечто важное... К тому же Александра должна была признать свою личную заинтригованность, за которую себя осудила. Но первое соображение переве­шивало второе. А девочки уже смотрели на нее вопросительно - зачем вернулась.

– Во сколько у вас дежурство?

Они ответили с удивленьем, так как считали тему исчерпанной.

– А ехать далеко?
– продолжала допытываться кураторша. Узнав, куда ехать, она заговорила уверенно, как человек, принявший определенное решение:

– У вас еще уйма времени. Чем в метро сидеть (Вера вздрогнула и за­тем приняла независимый вид), пойдемте лучше пить чай.

По огоньку в глазах Мани и по тому, как Вера стала усиленно отказы­ваться, словно отрезая себе путь к отступлению, Александра поняла - девчонки голодные. Значит, ее предложение в любом случае кстати. Пусть выпьют чаю с теми припасами, которые она из любви к порядку берет каж­дый день из дома, а потом уносит домой нетронутыми - ее аппетит последнее время держится на отметке ноль. А сегодня и вовсе стоял комок в горле, который теперь, кажется, растаял.

Щелчок выключателя - и мрачная аудитория, из которой полчаса назад вышла Александра, обратилась, говоря высоким словом, в светлое прибежи­ще посреди окрестной тьмы. Помаргивая привыкающими к полутьме глазами, девочки смущенно стаскивали только что надетые куртки. Маню Александра отправила набрать в чайник воды, а Вере поручила резать хлеб для бутер­бродов; дощечка-подставка под цветочный горшок отлично подошла и для данной цели. А нож, ложки, чашки - всё это хозяйство было заведено Александрой еще в те времена, когда она не страдала отсутствием аппе­тита.