Союз нерушимый
Шрифт:
20.
Я уже собирался уходить, когда с ужасом услышал, как на кухне донеслись чьи-то голоса. Если учесть, что универсальные пароли знали только сотрудники Конторы, было понятно, чьи именно. Я мысленно взвыл от отчаяния: "Только этого не хватало!"
Накинув на плечо рюкзак и подобрав так и не допиленный обрез, я выключил экран, скользнул к двери и прислушался. Два голоса.
– Откуда начнём?
– Давай из спальни, там ткань, загорится - только в путь.
Что-то булькало, неуместно громко
– Тише!
– зашипел первый голос.
– Прости, табуретка.
Приглушённые ковром звуки шагов. Запахло отвратительным табачным дымом. Сотрудники прошли мимо меня, переговариваясь:
– А если он тут уже побывал?
– Не мог, - уверенно ответил второй голос.
– Просто не додумался бы. Я бы лично такую связь не провёл.
– Так может, ты просто тупой?
– Повтори ещё раз, и я тебя тут запру.
Нужно было действовать. Воспользоваться заминкой и сбежать, пока они будут заливать тут всё бензином. Бульканье и шаги сместились вправо.
"Всего лишь немного подождать, пока они уйдут на кухню", - успокаивал я сам себя.
– "Дверь из кабинета просматривается. Только бы они пошли туда сначала!"
В ином случае я мог бы спрятаться либо под столом, либо за занавесками - одинаково опереточные варианты, особенно принимая во внимание, что моя температурящая тушка в тепловизоре сейчас светилась, как новогодняя ёлка.
Журчание и плеск доносились из спальни, постепенно передвигаясь в коридор. Я затаил дыхание... Да! Теперь в кухне.
– Ты точно тупой. На кухню-то зачем? Самое важное - это спальня и кабинет, на остальное можешь даже бензин не тратить. И сигарету убери, придурок, запалишь всё раньше времени.
Стиснув зубы, я в который раз оглядел комнату, пытаясь найти хоть какое-нибудь укромное место, помимо стола и окна, - но ничего. Ничегошеньки. "Чёрт! Чёрт! Чёрт!"
Я перехватил обрез за ствол и занёс как дубину. В тот самый момент, когда стало ясно, что идут именно ко мне, волнение пропало. К чёрту, их всего-то двое, а у меня обрез, пистолет и эффект внезапности. Хотелось, конечно, обойтись без крови, но раз уж драка сама меня нашла, то оставалось лишь бить без промаха и всякой жалости.
Пусть удача рассудит. В любом случае эти ребята пришли явно заметать следы, а следовательно, были не на той стороне.
Я затаил дыхание.
Дверь открылась, выброс адреналина, сознание автоматически ускорила боевая программа и, словно в замедленном действии, я увидел, как в комнату неторопливо вплывает коротко стриженая голова с длинным носом и шикарными усами. Возможно, где-то внизу находилось тело, но оно было мне безразлично, я следил лишь за тем, как цель медленно, но верно идёт под удар. Ждать доли секунды было мучительно, я весь сжался, как взведённая пружина. Сейчас, ещё немного ближе, как раз, когда он поставит ногу на пол...
Шаг. От него, казалось, сотряслась земля - и вся энергия, скрывавшаяся во мне, вырвалась наружу.
Рыжий приклад, описав широкую дугу, столкнулся с лицом
Орёт, зараза, значит, жив и в сознании. На пол грохнулась канистра, разбрызгивавшая бензин, и к ней мучительно медленно понёсся огонёк сигареты, ослепительный в кромешной тьме.
Я был уже в кухне - добрался одним отчаянным длинным прыжком - когда за спиной полыхнуло - и человеческая фигура в чёрном пальто, крича, начала дёргаться и кататься по полу в попытке сбить огонь. С ужасом я увидел, как объятый пламенем сотрудник вскочил и рванул следом за мной. Сердце зашлось, кровь застучала в висках.
Зарычав, я вихрем промчался сквозь кухню и захлопнул дверь прямо перед носом горящего человека. Тот принялся лупить по ней кулаками, оставляя в металле глубокие вмятины, а я, оглядевшись, со всей силы ударил ногой по ножке ближайшего шкафа и едва успел отскочить. Старое дерево поддалось - и шкаф обрушился с громким хрустом, лязгом падающих сверху кастрюль и удушливым облаком пыли. Груда обломков надёжно заблокировала дверь, а я, тяжело дыша, слушал, как с той стороны всё ещё раздавался стук и яростные крики, полные боли и отчаяния, но они слабели и затихали с каждой секундой.
Добежав до "мусорного лифта", я услышал, как включилась пожарная сигнализация. После нескольких нажатий на кнопку стало понятно, что спуститься на лифте не удастся - тревога их отключала. Выругавшись от души, я лихорадочно стал думать, как выбираться: ни лестницы, ни пандуса, лишь вертикальная шахта, кажущаяся бесконечной, да тросы.
Чертыхнувшись, я отправился обратно и набрал универсальный код на первой попавшейся двери. Эта квартира практически не отличалась от депутатской - та же огромная кухня с кучей бытовой техники, те же ковры и паркет, та же роскошь, доступная только номенклатуре. Когда я приблизился к спальне, оттуда вывалился полуголый толстый мужик, который, увидев меня, пискнул, упал на колени и заверещал:
– За что?! За что, я же ничего не сделал?! Только семью не губите!
Болван вцепился мне в ноги и, кажется, собирался облобызать сапоги.
– Да отстань ты!
– я отбросил толстяка, и тот, упав на четвереньки, пополз обратно в спальню.
– Пожар! Соседи горят! Где тут лестница?
Дрожащая пухлая рука указала на выход из квартиры.
Подъезд оказался очень приятным и ухоженным - цветы в горшках, лимонное дерево у лифта. Стены выкрашены в весёленький салатовый цвет, всюду висят флажки, портреты и лозунги. Патриотичненько. Пожарная лестница находилась на внешней стороне здания - за застеклённой дверью, ведущей на потемневший от времени металлический балкончик.