Союз нерушимый
Шрифт:
Солдаты были в полном в боевом снаряжении. Длинные шинели и полушубки, шлемы, маски со светящимися глазами, тяжёлая панцирная броня, пояса с подсумками. Некоторые носили боевые экзоскелеты с навешанными на них листами брони и огромными автоматическими пушками. А за пределами Красной площади, пока невидимые, стояли, ожидая своей очереди, джипы, танки, БТР и ещё солдаты - мотострелки, ВДВ, морская пехота - тысячи людей при поддержке десятков единиц техники. Как в далёком сорок первом году эта армада прямо с парада должна будет отправиться на фронт.
Но я знал, что в этот раз система даст сбой - и все эти люди станут
Сотня консервных банок против тысяч отборных советских солдат, обученных и вооружённых по последнему слову техники.
– Здравствуйте, товарищи!
– громко и почти нараспев произнёс министр обороны.
Солдаты отозвались спустя ровно три секунды.
– Здра! Жла! Тащ! Марш! Советск! Союз!
– грянули на всю Москву лужёные глотки. Я увидел, как где-то внизу с дерева вспорхнула перепуганная ворона.
– Поздравляю вас с годовщиной Великой Октябрьской Социалистической Революции!
Снова три секунды.
– Ура-а-а! Ура-а-а! Ура-а-а!
У меня по спине пробежали мурашки, но на этот раз не от холода. Я бывал на подобных парадах: и ноябрьских, и майских, но в этот раз у меня шевелились волосы на загривке - от ужаса. Когда подобная сила на твоей стороне, чувствуешь радость и почти что эйфорию от того, что скоро вся эта орда обрушится на врагов, но сейчас, зная, что скоро эти люди будут стрелять в меня... Я не считал себя пугливым человеком, но по-настоящему боялся встать на пути этой силы. К счастью, теперь я не один - за моей спиной вся мощь Конторы.
Снайпер в чёрной форме и балаклаве шумно выдохнул облачко белого пара. Он оглядывал Красную площадь в оптический прицел, выискивая тех, кто мог бы покуситься на жизнь членов Ставки Верховного Главнокомандования. Четыре человека в пальто и каракулевых шапках сидели на трибуне мавзолея, окружённые многочисленными приближёнными, а пятый - министр обороны - объезжал войска, приветствовал их, получал в ответ порцию неразборчивого рёва и катил дальше. Замёрзшие люди наблюдали за парадом из окон ГУМа и со зрительских трибун, которых я пока не видел, поскольку мешала кремлёвская стена.
Мы со снайпером сидели на вершине восстановленной Спасской башни. Я сам напросился сюда, сказав, что намерен проследить за парадом, но, на самом деле, поступил так из обычного любопытства - очень уж хотелось заглянуть за Кремлёвскую стену. Палыч снова включил меня в состав отдела, оформив документы так, будто я был новым сотрудником - новым майором Ивановым, только что выбравшимся из пробирки. Когда шеф знакомил меня с обновлённым составом отдела, хотелось кричать. Те же люди, те же лица, те же привычки, те же личности. Но - не те, что раньше. Другие. "Восстановленные".
Позади меня снег падал пушистым покрывалом на многочисленные строения Кремля. Выбитые окна, рухнувшие стены. После войны мешанину стекла и битого камня разгребли на несколько выдающихся куч, нагнали строительной техники и собрались восстанавливать былое великолепие, но на стройплощадке началась форменная
Потом упавшая бетонная плита убила трёх рабочих. После этого ни с того ни с сего взорвались баллоны с пропаном. Контора рыла носом землю, видя в этом происки диверсантов и вредителей, навсякий пожарный расстреляла трёх попавшихся под руку прорабов с неправильным прошлым, но происшествия продолжались. А затем в Москве заговорили, что кто-то по ночам видел призраки похороненных в Кремлёвской стене партийных бонз, включая ни много ни мало, а самого Сталина.
В итоге то ли из-за этих случаев, то ли из-за того, что начали строить Дворец Советов, на восстановление Кремлёвского комплекса плюнули и ограничились косметическим ремонтом наружной части стены и реконструкцией Красной площади.
За несколько минут, проведённых на вершине Спасской башни, я досконально осмотрел территорию Кремля в бинокль и остался совершенно разочарован. Развалины - они и есть развалины. Пустые окна, горы щебня, ржавые вагончики, разобранный подъёмный кран, ямы и руины зданий покрупнее - кремлёвского дворца, например. Более-менее я узнавал лишь наспех выкрашенную в белый цвет колокольню Ивана Великого, с временного купола которого облезла позолота.
А тем временем парад начался. Прошли первые коробки: громыхавшие сталью сапоги втаптывали белоснежный снег в древнюю брусчатку. Проходя мимо мавзолея, солдаты выполняли равнение направо и прикладывали ладонь к виску. Диктор, копируя интонации Левитана, громко объявлял проходившие части и кратко рассказывал об их боевом пути.
– В парадном строю идут бойцы пятьсот седьмой, орденов Ленина и Октябрьской Революции, мотострелковой дивизии! В ходе Величайшей Отечественной Войны бойцы дивизии защищали Москву, били НАТО на Волховском и Западном фронтах, освобождали Прибалтику и Калининград!
Снайпер напряжённо вглядывался в лица зрителей, а я смотрел на членов Ставки на трибунах: "Какие же они старые", - думал я с горечью. Сморщенные коричневые лица, скособоченные фигуры. У Черновцова - главного по партийной линии - явно что-то не так с головой, его поддерживают специально обученные офицеры.
Да, скорее всего, по такому случаю первых лиц Союза заменили клонами, а настоящие сейчас сидят в каком-нибудь бункере, заполненном самыми проверенными людьми, трясясь и ожидая, когда буря пройдёт. Но пару раз мне доводилось видеть настоящих членов Ставки - и картина не особо отличалась. Та же старость и усталость, тот же впавший в маразм Черновцов, которому давно не дают произносить речи, опасаясь, что он наговорит бреда.
Однако за спинами старых и заслуженных деятелей - этих зубров уходящей эпохи - стоят молодые волки. Да, пока что они скрываются за спинками чужих тронов и практически неизвестны, но именно в их руках сосредоточена настоящая власть. Они выполняют всю реальную работу. Они - люди дела. И если старые товарищи из Ставки думают, что управляют ими, то глубоко заблуждаются: молодое поколение руководителей уже стало незаменимым. Убрать их - значит разрушить весь Союз к чёртовой матери.