Союз звезды со свастикой: Встречная агрессия
Шрифт:
26 октября Гржибовский и Литвинов собрались вместе для «размораживающей» политической дискуссии. Гржибовский поднял ряд вопросов и идей, одна из которых частично совпадала с предложением Сталина об увеличении торговли между двумя странами [367] . 10 ноября Бек переправил Гржибовскому — для обсуждения с Литвиновым — некоторые предложения по общему улучшению двусторонних отношений, включая торговые [368] .
Несмотря на непрекращающееся антипольское бурчание в советской прессе, казалось, что оба правительства продвигаются к примирению. Их дипломаты публично говорили о разрядке отношений. Польско-советские отношения продолжаются на основе прежних соглашений, заявили в Москве их представители. Это заявление напомнило о Пакте о ненападении 1932 г. между двумя нациями, продленном до 1945 г., и о других документах, регулирующих советско-польские отношения. Два дипломата также сообщили о своем намерении заняться давно замороженными торговыми переговорами [369] .
367
Гржибовский
368
Бек — Гржибовскому, Варшава, 10 ноября 1938. Корнат, ред., PDD 1938, с. 766–767. Дополнительная подоплека: Pagel. Polen und die Sowjetunion, с. 181–188.
369
Komunikat… na temat stosunkyw polsko-radzieckich. 26 ноября 1938. Корнат, ред., PDD 1938, с. 793–794; Stanislaw Zerko. Stosunki polsko-niemieckie 1938–1939 (Познань, 1998), с. 157, 161.
27 ноября было опубликовано польско-советское коммюнике [370] . Оба выступавших, Гржибовский и Литвинов, выразили желание разрешить противоречия и заняться торговыми переговорами. Коммюнике, как казалось, обоюдно укрепляло международные позиции Польши и Советов.
Риббентроп, разрабатывавший замысел Гитлера приблизить Польшу к Германии, в восторге не был. 26 ноября недовольный германский министр иностранных дел сообщил польскому послу в Берлине Йозефу Липскому, что советско-польские договоренности «нарушают дружественные польско-германские отношения» [371] . Польский посол Гржибовский также видел, что германские дипломаты в Москве не в духе. Они считали польскую кампанию на сближение с Кремлем более удачной, чем свою собственную [372] . Если немцы были недовольны, то Сталин, явно работая на то, чтобы держать Германию и Польшу подальше друг от друга, был, несомненно, более чем доволен.
370
Коммюнике ТАСС… [о переговорах Литвинова — Гржи-бовского, позже опубликовано в Мировом хозяйстве], Москва, 27 ноября 1939. в кн.: Jane Degras. Soviet Documents on Foreign Policy (Лондон, 1963), т. III, с. 312.
371
Wojciech Materski. Na widecie. II Rzeczpospolita wobec Sowietyw 1918–1945 (Варшава, 2005), с. 511–519; Также: Вейц-зеккер в Diplogerma, Bln, 10 января 1939, PAAA, Botschaft Moskau, 520, с. 225477. См. также: Pagel. Polen und die Sowjetunion, c. 187–191; и Paul K. Schmidt. Ribbentrops Reise nach Warschau. Ende Januar 1939. PAAA, Schmidt Nachlass, c. 15. Шмидт, один из сотрудников Риббентропа, считал, что Бек пытался использовать советские связи, чтобы усилить независимую позицию Польши против ее сильных соседей.
372
Гржибовский — Беку, Москва, 29 ноября 1938. Корнат, ред., PDD 1938, с. 801.
Несмотря на видимое польско-советское сближение, предсказания Потемкина не прекратились. В последующие месяцы и на улице Вержбова [373] , и на Вильгель-мштрассе были получены схожие сообщения из финских источников. В январе 1939 г. финский дипломат слышал о предстоящем «четвертом разделе Польши», и об этом, по его словам, говорил в Париже французский генерал [374] . Шестью месяцами позже, весной 1939 г., Вуперт фон Блюхер, германский советник в Хельсинки, получил похожее сообщение, но от совершенно другого финского чиновника. Этот финн сказал, что о предсказанном разделе Польши говорил Потемкин [375] .
373
Улица, где находился МИД Польши.
374
Генрик Сокольницкий-Беку, Хельсинки, 12 января 1939. Станислав Зерко, ред., Polskie dokumenty diplomatyczne 1939 (Варшава, 2005), т. I, с. 20. Обсуждался ли в Париже отчет Кулондра о замечаниях Потемкина прошлой осенью? Если да, то возможно, что генерал получил эту информацию таким путем.
375
О германском отчете см.: Мартин Шлип — посольству в Москве (передавая часть письма Блюхера Грюндгерру, Берлин, 22 мая 1939), 6 июня 1939, PAAA, Botschaft Moskau, 520, с. 225300.
При разделе Польши Советский Союз стал бы непосредственным восточным соседом Германии. Если удивительное преобразование европейской геополитики, вызванное таким изменением, не было тем, чего хотел Сталин, почему он не призывал к международной поддержке Польши и обеспечению ее существования? Если он не желал иметь нацистского соседа, почему он позволил своим агентам декларировать будущий статус Польши как нацистской (и советской) жертвы? Судя по этому и учитывая известную склонность Сталина приписывать другим то, что он сам имел в виду, мы можем с уверенностью сказать, что задолго до лета 1939 г. он задумал сделать Польшу субъектом грядущей германской и советской агрессии [376] .
376
О склонности Сталина приписывать свои мысли другим: Robert Tucker. Stalin in Power. The Revolution from Above, 1928–1941 (Нью-Йорк, 1992), с. 592, 597.
Наконец и Гитлер понял. В конце марта 1939 г.,
377
О поисках нацистами связей с Польшей и о германских переговорах с Польшей: Zerko. Stosunki, с. 33–176, в нескольких местах.
378
Сталин о неумелом фюрере: Tucker. Stalin in Power, p. 597–598. Другой пример: Georgii Dimitrov. Tagebucher, v. I (Berlin, 2000), p. 273 (entry of Sept. 7, 1939).
С отказом Бека присоединиться к Берлину польская игра Сталина стала казаться упрямому самоослепленному нацистскому вождю также и его собственной — поскольку Сталин предложил то, что казалось единственным средством, с помощью которого Гитлер, планировавший установить германскую гегемонию в северной части континента, мог обезопасить свой восточный фронт, если придется послать войска на запад против Британии и Франции. Поспешность, с которой Гитлер вступил в пакт со Сталиным в августе 1939 г., была результатом его безрассудной ставки на свою способность справиться с польской опасностью непосредственно к востоку от Германии. И на надежду, что Сталин будет придерживаться в течение хоть какого-то времени условий их договоренности о разделе большей части континента.
Если на Польшу нападут нацистские войска (это описано Потемкиным в «Большевике» и предсказано «Кратким курсом»), как будет восточный сосед Польши, Советский Союз, справляться с такой агрессией против его самого большого соседа с запада? Раннее описание Потемкиным предстоящего раздела Польши точно предсказало поведение Кремля в этом случае. Две армии встретятся в побежденной Польше. Все, что Гитлеру и Сталину требовалось, — это заключить пакт, определяющий условия этой встречи, и нарисовать на бумаге демаркационную линию между двумя зонами оккупации. И то и другое было потом зафиксировано в нацистско-советском пакте от 23 августа 1939 г. и в дополнительных документах, и устных условиях, подготовленных тогда же и позже.
Александр Пронин
Советско-польские события 1939 г
Правда истории не подлежит корректировке. Если, конечно, за правду не выдавалась ложь. Ныне мало у кого вызывает сомнение тот факт, что разгром Польши был осуществлен нацистской Германией при деятельной поддержке Сталина. Это означало, что два величайших тоталитарных государства в мире стали партнерами. Советское руководство было согласно с войной, чтобы поживиться частью ее плодов.
Глава советского правительства и одновременно народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов, выступая на сессии Верховного Совета СССР 31 октября 1939 г., неоднократно подчеркивал прочность «новых» отношений между СССР и Германией. В одном случае он говорил о том, что «на смену вражде… пришло сближение и установление дружественных отношений между СССР и Германией», в другом — о наступлении «последнего решительного поворота в политических отношениях между Советским Союзом и Германией…», в третьем — о том, что «новые советско-германские отношения построены на прочной базе взаимных интересов» [379] .
379
О внешней политике Советского Союза. Доклад Председателя Совета Народных Комиссаров и Народного Комиссара иностранных дел В.М. Молотова на заседании Верховного Совета Союза ССР 31 октября 1939 г. // Известия. 1939. 1 нояб.
Предвосхищая и как бы подготавливая сталинское определение новых советско-германских отношений как «дружбы, скрепленной кровью» [380] , Молотов превозносил «общую» (Германии и СССР) победу над Польшей, для чего, по его выражению, «оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны германской армии, а затем — Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского до-говора» [381] .
Таким образом, истоки той «дружбы», которую провозгласил подписанный 28 сентября 1939 г. договор о дружбе и границе между СССР и Германией (в ст. 4 данного договора стороны согласились рассматривать осуществленное ими территориально-политическое переустройство в Польше как «надежный фундамент для дальнейшего развития дружественных отношений между своими народами» [382] ), берут свое начало в давнем недовольстве, испытываемом Германией и Советской Россией в связи с Версальским послевоенным устройством 1919 г. Это было признано В.М. Молотовым в упомянутом докладе от 31 октября 1939 г.
380
Телеграмма И.В. Сталина министру иностранных дел Германии г. Иоахиму фон Риббентропу // Правда. 1939. 25 дек.
381
О внешней политике Советского Союза… // Известия. 1939. 1 нояб.
382
Текст договора см.: Правда. 1939. 29 сент.