Союз звезды со свастикой: Встречная агрессия
Шрифт:
Если Сталин задумал найти путь к взаимопониманию с Гитлером, то его взоры неизбежно должны были обратиться на Польшу. Страну, чье стесненное географическое положение между Германией и Россией бывший польский президент А. Квасьневский назвал «геополитическим проклятьем» [966] . В конечном счете дело завершилось очередным, четвертым по счету в истории, ее разделом.
У каждого из соседей Польши был свой незакрытый счет к ней. У Германии — это были Данциг, так называемый коридор и немецкое меньшинство в польской Силезии. Не меньше претензий к ней имел Советский Союз. На протяжении всех межвоенных лет Польша рассматривалась им как антисоветский форпост Запада. Не исключали в Москве и возможность польско-германского военного альянса. В момент наибольшей напряженности в советско-германских отношениях, падающий на середину 1930-х годов, М.М. Литвинов опасался намерения Германии «поделить с Польшей Советскую Украину» [967] . «Потенциальным союзником» Германии назвал Польшу советский полпред в Берлине Я. 3. Суриц в сообщении для НКИД СССР в августе 1936 г. [968] Свой личный счет к Польше имел и Сталин — как один из советских деятелей, несущих ответственность за неудачу похода на Европу через Варшаву в 1920 г. Его укоренившееся
966
Известия. 1995. 21 ноября.
967
Записка М.М. Литвинова И.В. Сталину. 3 декабря 1935 Секретно //Известия ЦК КПСС. 1990. № 2. С. 211.
968
Письмо Я.З. Сурица Н.Н. Крестинскому. 28 августа 1936 Секретно //Там же. С. 214.
969
Фирсов Ф., Яжборовская И. Под диктовку Сталина… Новое время. 1989. № 2.
В очередной раз советско-польские отношения обострились в период Мюнхена в связи с требованием Польши о передаче ей Тешинской области Чехословакии. «Правда» публиковала сообщения об этом под такими заголовками: Папская Польша бряцает оружием, Наглые требования польских фашистов, Захватнические планы Польши [970] . Вскоре, когда Польша превратилась в ближайшую мишень для нацистов, советское руководство, судя по дипломатическим документам, не спешило определить свою позицию. Замнаркома иностранных дел В.П. Потемкин после продолжительной беседы с послом Польши в СССР В. Гжибовским 20 октября 1938 г. расценил визит посла как некий зондаж в предчувствии, «что в недалеком будущем Польше придется уже на самой себе ощутить давление дальнейшей германской экспансии». Потемкин поставил себе в заслугу то, что послу не удалось «спровоцировать» его на заявления, «которые можно было бы использовать как доказательства нашей непримиримой враждебности к Германии и нашего окончательного отказа от сотрудничества с Францией» [971] .
970
Правда. 1938. 1, 13, 20, 23 октября.
971
Запись беседы заместителя народного комиссара иностранных дел СССР с послом Польши в СССР Гжибовским 21 октября 1938 г. // ДВП СССР Т. 21. С. 600.
Не изменилась эта выжидательная позиция и после подписания 27 ноября совместного советско-польского коммюнике, подтвердившего, что основой двусторонних отношений остается пакт о ненападении, продленный до 1945 г. [972] Попытка члена английского парламента Д. Ллойд Джорджа узнать мнение советского полпреда в Лондоне И.М. Майского, будет ли СССР спокойно смотреть на осуществление Гитлером его польского плана или как-то вмешается в ход событий, ни к чему не привела. Советский полпред «уклонился от каких-либо пророчеств», сославшись на наличие «целого ряда обстоятельств, которые заранее трудно учесть» [973] . Замнаркома и полпред играли по правилам большой дипломатии, проводимой Советским Союзом, которая диктовала проведение в обозримом будущем внешне выжидательной стратегии (но уже с очерченными целями).
972
Сообщение ТАСС о советско-польских отношениях. 27 ноября 1938 г. // ДВП СССР. Т. 21. С. 650–651.
973
Запись беседы полномочного представителя СССР в Великобритании с членом парламента Великобритании Джорджем. 6 декабря 1938 г. // Там же. С. 662.
Тем временем немецкое давление на Польшу росло. Так, 10 декабря «Правда» сообщала о «новых требованиях гитлеровцев к Польше», спустя несколько дней — о «военных приготовлениях» Германии на польской границе [974] . В итоге поездки польского министра иностранных дел Ю. Бека к Гитлеру в Берхтесгаден в начале января 1939 г. стало очевидным, что Польша не собирается отказываться от политики лавирования между СССР и Германией. С этого времени вокруг Польши завязывается большая интрига, вызывавшая в Москве опасения повторения Мюнхена, т. е. попытки снова договориться без участия СССР. Сталин получил еще один аргумент для того, чтобы опередить западные страны сделкой с Гитлером.
974
Правда. 1938. 10, 15 декабря.
Польша нужна была сталинскому Советскому Союзу как плацдарм для экспансии вглубь Европы. Со времен Петра Великого установление российского контроля над Польшей достигалось посредством договоренностей с Пруссией. На основе неоднократных разделов Польши, пишет профессор Свободного университета Берлина К. Цернак, создалась система «негативной польской политики», берущая начало с 1720 г. и опирающаяся на прусско-русское «силовое согласие». Эта негативная по отношению к независимости Польши политика «оставила глубокий след» в политическом менталитете обоих народов, немецкого и русского [975] . Ни Германия, ни советская Россия не примирились с границами восстановленной в 1918–1919 гг. Польши. Гарантии западных держав по Локарнским соглашениям 1925 г. из-за сопротивления Германии не распространялись на ее восточные границы, что оставляло за ней свободу рук против Польши. Это создавало предпосылки для своеобразной германо-советской взаимосвязи антипольской направленности. Историки не раз цитировали то место из мемуаров французского посла в СССР Р. Кулондра, в котором приводится комментарий на последствия Мюнхена В.П. Потемкина, выразившего мнение, что решение западных держав не оставляет Советскому Союзу иного выхода, как пойти на четвертый раздел Польши [976] .
975
Цернак К. Конец эпохи великих держав в политике // Вопросы истории. 1993. № 5. С. 41–50.
976
Там же. С. 47.
Революционный пафос проанализированной выше статьи В.П. Потемкина отражал общий
977
A. Kirk to С. Hull. March 4, 1939. // FRUS Union. 1933–1939. P. 738.
978
Правда. 1939. 4 марта.
Можно констатировать, что советская международная стратегия — так, как она была сформулирована в «Кратком курсе истории ВКП (б)»: оставаться вне обеих коалиций, не была подвержена конъюнктурным переменам, к числу которых был отнесен и Мюнхен. Напомним, что В.М. Молотов в докладе по случаю годовщины Октябрьской революции в ноябре 1938 г. суть советской критики Мюнхена свел к оценке его как общего сговора против мира.
За какие-то два месяца, начиная с немецкого предложения в конце декабря 1938 г. возобновить переговоры о кредитах (не считая сообщений из американских источников о немецких предложениях заключить пакт о ненападении, якобы последовавших еще в ноябре), в советско-германских отношениях имели место «факты, которые явно свидетельствовали, к чему шло дело». Завязавшимся торгово-экономическим переговорам обе стороны придавали большое значение (хотя в дальнейшем они шли трудно, пока стороны не перешли к урегулированию политических взаимоотношений). В пропагандистской войне наступило подобие «перемирия», выразившееся в отказе от прямых нападок на руководителей Германии и СССР. Сам Гитлер, сперва на переговорах с Ю. Беком, а затем, возможно, и в разговоре с А.Ф. Мерекаловым, снял «украинский вопрос» с повестки дня, не дав ему превратиться в хроническую проблему в двусторонних отношениях. Наконец, в конце января в речи в рейхстаге весь свой ораторский пыл он направил не против СССР, как бывало, а против стран Запада. Что касается наступившего обострения отношений между Германией и Польшей, то это-то и стало поводом для советско-германского сближения.
События явно подтверждали оптимистический с точки зрения реализации антикапиталистических замыслов вывод статьи В.П. Потемкина. Многочисленные заявления с разных сторон о том, что агрессия Германии и Италии обращена прежде всего против Англии и Франции и их колоний, находили подтверждение в донесениях советских полпредов из основных европейских столиц. Полпреды охотно перечисляли различные требования, которые итало-германский блок все настойчивее предъявлял Западу. Сообщали они в Москву и о стремлении англо-французских правящих кругов «повернуть острие германской агрессии на восток», как писал, например, И.М. Майский из Лондона в начале нового года, указывая одновременно на «явный отлив мюнхенской волны и малую вероятность похода Гитлера против СССР» [979] . Из Рима временный поверенный в делах СССР Л.Б. Гельфанд сообщал о продолжительном разговоре с министром иностранных дел Италии Г. Чиано, который говорил о «наличии полной итало-германской согласованности в отношении западной, то есть антифранцузской, политики» [980] .
979
Письмо полномочного представителя СССР в Великобритании И.М. Майского народному комиссару дел СССР М.М. Литвинову. 10 января 1939 г. Секретно // ДВП СССР. Т. 22. Кн. 1. С. 27–31.
980
Телеграмма временного поверенного в делах СССР в Италии Л.Б. Гельфанда в Народный комиссариат иностранных дел СССР. 16 января 1939 г. Немедленно. Сов. секретно // Там же. С. 48.
Предположения полпредов о наиболее вероятном направлении фашистской агрессии, подкрепленные посылаемыми Советскому Союзу после Мюнхена умиротворяющими сигналами со стороны Германии, укрепляли Сталина в его давнем желании вести дело к сближению с ней. Упомянутая выше перепечатка статьи В. Барлетта в «Правде» с заключением, что «чрезвычайно неблагоразумно предполагать», что существующие разногласия между Москвой и Берлином обязательно останутся фактором международной напряженности, конечно, не могла появиться без ведома пресловутой Инстанции (то есть Политбюро ЦК). И в начале февраля Сталин распорядился прекратить поставки советского оружия в республиканскую Испанию [981] , где добровольцам из Советского Союза (они считались командированными Коминтерном) противостояли итало-германские интервенты. Списав со счетов республиканскую Испанию, Сталин устранил один из сильнейших раздражителей в советско-германских отношениях.
981
Телеграмма временного поверенного в делах СССР в Испании С.Г. Марченко в Народный комиссариат иностранных дел СССР. 3 февраля 1939 г. В телеграмме сообщалось, что значительная часть посылаемого оружия попадает в руки франкистов из-за дезорганизации обороны республиканцев. Резолюция на телеграмме: «Т. Ворошилову. Нужно прекратить посылку оружия. Сталин» // Там же. С. 97.
В эти же дни был заключен торговый договор между СССР и Италией (от 7 февраля), предусматривавший (в числе прочего) советские поставки топлива для итальянского военно-морского флота в обмен на закупки итальянского вооружения [982] . Советской общественности дозволено было только узнать из раздела «Хроника» в «Правде», что с Италией подписан «ряд экономических протоколов и соглашений», которые ликвидируют спорные вопросы и регулируют торговый обмен между странами [983] .
982
Соглашение между правительствами Союза Советских Социалистических Республик и правительством Италии о торговом обмене. [7 февраля 1939 г.] // Там же. С. 104–114.
983
Правда. 1939. 8 февраля.