Создатели Империи
Шрифт:
Одним из важнейших нововведений Августа, отец которого родился всадником, было то, что он приобщил всадническое сословие к государственным делам и из ограниченного круга всадников создал новую имперскую служилую аристократию. Оба сословия уже давно были связаны друг с другом родственными отношениями, брачными союзами. Почти все «новые люди» в сенате раньше были всадниками, и сыновья сенаторов оставались во всадническом сословии, пока по достижении 25 лет не избирались народным голосованием на должность самого низшего магистрата — квестора и становились членами сената, начиная служебную карьеру. По своему социальному положению оба сословия представляли собой богатый высший слой и отличались друг от друга только своим социополитическим рангом (dignitas), величиной минимального имущественного ценза и количеством. Тогда как число сенаторов не должно было превышать 600 человек, число всадников могло неограниченно возрастать. Император имел право вознаграждать возведением во всадническое сословие уважаемых людей из городских общин Италии и провинций, а также некоторых военных (центурионов).
Во времена Республики всадники привлекались только для исполнения разовых государственных поручений, например, в качестве офицеров, судей в суде присяжных, сборщиков государственных налогов. Август же создал для них постоянные должности. Ведь 600 сенаторов, из которых 120 занимали должности в Риме, Италии и провинциях, для этого было недостаточно. Подсчитано, что в 1 г. до н. э. как минимум 500 должностей занимали всадники; каждый пятый был трибуном в штабе легиона, другие — командирами
Урегулирование ситуации в Египте после 27 г. до н. э. не дало Августу возможности присоединения вновь завоеванных провинций, которые как всегда переходили в распоряжение императора. Только позже в маленьких провинциях, где не было легиона с командиром из сената, например, в Иудее (в 6 г. н. э.) и на Сицилии, наместником назначался префект из всадников.
Август создал для всадников важные и перспективные должности префектов: два командира преторианской гвардии, стоявшей гарнизоном в столице или ее окрестностях (2 г. до н. э.), командиры военизированных пожарных команд из 3500 вольноотпущенников (5 г. н. э.) и префект по продовольствию (prefectus annonae), отвечавший за обеспечение зерном населения города Рима. Они устраняли общественные проблемы, которые не могли ликвидировать сенаторские магистраты (прежде всего из-за годичного срока их полномочий). Именно при приобретении и распределении зерна прежние эксперименты Августа традиционно решить эту проблему не принесли удовлетворительных результатов. Трудность прежде всего заключалась в том, что после борьбы за власть в Республике все граждане, живущие в Риме более 10 лет, за исключением сенаторов и всадников, претендовали на бесплатное ежемесячное получение зерна. Август ограничил их число до 200 000. Из разных источников мы узнаем о частых случаях голода, даже о голодных бунтах в самом большом по численности населения городе, где конкурировали друг с другом различные религиозные и этнические группы, и бесплатное зерно стало чуть ли не символом римского гражданского права. Благодаря различным мерам, в большинстве своем административным — к ним принадлежит также деление Рима на 14 районов и 265 округов, — возникли условия для более целесообразного «администрирования».
Август и многие его современники понимали, что одними лишь организационными средствами, какими бы они ни казались результативными, нельзя укрепить новый государственный строй ни в Риме, ни в Италии в целом.
ДУХОВНО-РЕЛИГИОЗНОЕ ОБНОВЛЕНИЕ
Все те, кто во времена поздней Республики размышлял о причинах гражданских войн, о дезинтеграции римских граждан, особенно сенаторского слоя, и о бедах того времени, были единодушны в том, что политический распад и явления разложения были выражением упадка нравственности, забвением обычаев предков (mos maiorum). Возвращение к основным ценностям «старого доброго времени» с его незыблемым образом жизни для многих казалось единственным средством спасения. В век гражданских войн люди на своей шкуре испытали, куда привело забвение строгого морального кодекса. Эти умонастроения были на руку Августу как борцу против Антония за римскую государственную традицию, и он использовал их, потому что сама идея духовно-нравственного возрождения римского патриотизма, разбуженного во время защиты от Востока, могла вдохнуть новую жизнь в национальное сознание. Политика, строящаяся на этой идее, должна была найти живой отклик в широких кругах, особенно у аристократии и образованных людей, от сотрудничества которых зависело все, и укрепить духовные основы принципата. Политическая романтика, присущая обращенному в прошлое мировоззрению римлян, стала особенно понятной после окончания ужасного времени. В ней было нечто трогательно нереальное, но, несмотря на всю нереальность, величественное, потому что она привлекла к себе немало умов и возродила к жизни многие силы. Ее выразителями были такие великие поэты, как Вергилий и Гораций. Было бы слишком примитивным воспринимать восхваление нового строя и Августа как «заказную поэзию» и чистую пропаганду на службе у императорской власти. Конечно, иные, например, эллегист Тибулл, прохладно относились к Августу, как и поэты из литературного кружка их покровителя Мецената, к которому также принадлежал и Проперций.
Безусловно, император использовал определенные реставрационные тенденции времени в своих политических целях, однако он не был к ним равнодушен. Кто позже ходил по великолепному Форуму Августа, восхищался его храмом Марса, построенным в честь победы у Филипп, видел там статуи великого римлянина и читал надписи о его деяниях, благодаря которым Рим стал мировой Империей, тот понял, что «Первый Человек» хотел стоять в центре римской истории и он эту миссию выполнил. Император объяснял цель этих сооружений тем, что граждане должны судить о нем самом и о «Первых людях» грядущих времен по зримому величию. Римское воспитание издавна осуществлялось на конкретных примерах предков, которые были эталоном, и никто не придавал слишком большого значения абстрактным теоретическим рассуждениям. Чем меньше человек знал о «древних» римлянах великих столетий до эпохи кризисов, начиная с Гракхов, тем больше ссылался на них и соотносил собственные мечты с понятиями о ценностях в те почти неизвестные времена. Ливий сорок лет после основания принципата работал над своей историей Рима, и в ней живет дух августовских реставрационных усилий.
Энний, римский Гомер, почти полтора века назад в классическом стихе, который знали все образованные люди, так выразил римское кредо: «На древних обычаях и своих мужах зиждется римское общество». Исторический труд Ливия является ярким подтверждением этого постулата. Август действительно боролся против разложения древнеримских нравственных устоев, особенно среди высшего общественного слоя, против безбрачия и бездетности, за создание и охрану семьи. «Благодаря новым законам, которые я издал, я возродил к жизни многие примеры предков, исчезнувшие в наш век». Строго карались прелюбодеяние и разврат, были затруднены разводы. Разведенные в принудительном порядке должны были вступать в новый брак. Неженатые мужчины определенного возраста, так же, как и бездетные, лишались права наследования, отцы трех или более детей получали преимущественные права при назначении на какую-либо должность. Санкции и привилегии использовались как средство демографической политики. В 9 г. н. э. этот закон был расширен. Но по иронии судьбы оба консула, по имени которых был назван этот закон, были неженатыми, а холостяк Овидий в гимне, посвященном празднику века в 17 г. до н. э. (секулярные игры), возвестил о возрождении древнеримских ценностей. Меценат тоже не имел детей, а у Августа была только одна дочь. Жесткие меры были не очень популярны среди тех, кого они касались, тем не менее сенат трижды единогласно пытался предоставить императору неограниченные полномочия для проведения реформы «обычаев и нравов». Даже если император не мог вернуть
С другой стороны, нельзя отождествлять обычаи и нравы в ведущем слое и в городе Риме с обычаями и нравами в Италии и во всей Империи. Фатальное мнение о «древних римлянах», как о похотливых и продажных бездельниках, которое создала римская литература, до сих пор мешает историкам прийти к истинному пониманию римской императорской эпохи. Одни только военные и культурные достижения при императорах свидетельствуют о неисчерпаемой жизненной силе римских граждан. Кто изучает демографическую статистику при Августе, не заметит никакого демографического упадка. Например, между 8 г. до н. э. и 14 г. н. э. число мужского населения римских граждан старше 17 лет возросло с 4 233 000 до 4 937 000, т. е. на 704 000 (около 17 %), а если мы прибавим детей и женщин, то, возможно, на 2 миллиона за 20 лет. Безусловно, увеличение рождаемости вызвано семейным законодательством Августа, а также щедрым предоставлением римского гражданского права жителям Империи, которые до сих пор не пользовались преимуществами римского гражданина (civis Romanus). Этому не противоречит тот факт, что Август старался регулировать переход слишком большого количества людей в гражданство «господствующего народа», если это не было необходимо и полезно для достижения политических, военных и социальных целей, и не хотел делать общими для всех преимущественные права римского народа, особенно римского городского плебса. В результате завоевательных войн в Рим и Италию, а также и в провинции было завезено большое количество рабов. Частные собственники даже без соблюдения правовых норм могли отпускать их на свободу, и они с определенными ограничениями политических прав становились совершенно свободными. Теперь же вышел закон, впредь запрещающий отпускать на свободу неограниченное число рабов. Однако их дети имели полное римское гражданское право. Гораций, «певец» августовского реставрационного движения и «друг» Августа, был сыном вольноотпущенника! Но брак между сенаторами и вольноотпущенницами и членами их семей был запрещен. Раньше случалось, что рабыня, купленная на рынке рабов, становилась наложницей, получала свободу и потом становилась женой. Теперь снова нужно было соблюдать границы между различными группами населения и сословиями. Август предостерегал также от «загрязнения» римского народа предоставлением римского гражданства «чужим» жителям Империи, что с удовлетворением воспринималось исконными римскими гражданами. Но тот же самый император вынес решение, по которому полноправными римскими гражданами стало около 150 000 человек (вместе с детьми) из боеспособных племен Империи, рисковавших жизнью за Рим во вспомогательных отрядах (auxilia) в течение 25 или более лет. Как правило, это происходило при увольнении из армии. Именно он позаботился, чтобы многочисленные городские общины вне Италии, имеющие заслуги перед Римом или императором, вошли в сообщество римских граждан. Противоречивость таких мер не останавливала Августа, если этого требовала политическая или военная необходимость. Но есть немногочисленные примеры, которые свидетельствуют об ограничении предоставления римского гражданского права.
Возможно, нигде столь убедительно, как на религиозной политике, нельзя проиллюстрировать, что августовское «обновление» было больше, чем просто «реставрация», так как такой шаг назад после великих катастроф мог грозить восстановлением старых порядков вообще. У поколения, перенесшего бедствия гражданских войн, возникло чувство, а у многих даже уверенность, что проклятый род навлек на себя наказание государственных богов, потому что политическое сообщество больше не воспринимало их всерьез и не отдавало им должное соответствующими жертвоприношениями и религиозными ритуалами. Для восстановления согласия между республикой и оберегающими ее богами император построил новые или отреставрировал разрушенные храмы, возродил древние жреческие коллегии, увеличив при этом их число, повысил их доходы и внедрил давно забытые религиозные обычаи. Весьма возможно, он втайне надеялся, что древняя аристократия в жреческих должностях найдет замену своему потерянному политическому влиянию. Август повысил авторитет важнейших жреческих коллегий, вступив в их ряды, а с 72 г. до н. э. занял высшую жреческую должность с правом надзора за государственными культами, т. е. стал верховным жрецом.
Но Август не только возродил традиционную государственную религию, но и связал ее с собой и императорским домом. Было совершенно очевидно, что во время церемониала больших секулярных игр 17 г. до н. э. ночными жертвоприношениями богам подземного царства отмечался не только конец полного несчастий и бед столетия, но и начало нового, счастливого, то есть августовского века. В праздничном гимне Горация «императорские» боги Палатина, резиденции Августа, Аполлон и его сестра Диана, появляются наряду с Юпитером и Юноной в Капитолии, древнем месте пребывания богов. Преимущественные права, принадлежавшие до этого храму «Наилучшего и Величайшего» Юпитера Капитолийского, были переданы храму Марса Мстителя, которому оказывались особые почести перед битвой у Филипп. Он был посвящен богу — мстителю за смерть Цезаря и божественным предкам императорского дома. В нем рядом со статуей бога войны стояли статуи божественного Цезаря и Венеры, основательницы императорского рода. Юпитер, древний главный бог и покровитель гражданской общины, был преднамеренно вытеснен на задний план богами нового повелителя Рима. Было бы наивно ожидать от Августа, основателя новой монархической системы, полного восстановления старых порядков. «Реставрации» подлежало то, что составляло силу Римского государства и при этом было жизненно необходимым для императорской власти, давало ей внутренние силы, могло быть включено в римскую историю как ее естественное продолжение. «Первый из Граждан» создал атмосферу, при которой «новое» могло казаться привычным. Реставрация и политическая романтика были, оказывается, слепым орудием монархии.
Август, обращаясь к «обычаям предков», хотел напомнить о славном прошлом Рима и укрепить ослабленное самосознание римлян и их веру в будущее. В это необыкновенное для Рима время родилась августовская «классика» в поэзии и искусстве. Эти произведения в основном были созданы в неспокойные 30-е и 20-е г. до н. э. Ведь в 19 г. до н. э. умерли Вергилий и Тибулл, в 15 г. до н. э. — Проперций, а Гораций больше не сочинял с 13 г. до н. э., хотя ушел из жизни в 8 г. до н. э., вскоре после смерти Мецената, который, как близкий соратник императора, был для них всех покровителем и другом. Но главным покровителем был сам Август, любивший поэтов, которые, сохраняя внутреннюю свободу, верно служили его политике обновления. Первопричиной расцвета римской поэзии эпохи триумвиратов и раннего принципата стал духовный спор с поэтическими формами и образами греков, превосходство которых было общепризнанным. Но римские авторы не рабски подражали грекам, а как истинные римляне и наследники эллинистической культуры стремились творчески ее развить и даже превзойти. Проперций ставил «Энеиду» Вергилия, которая, по его мнению, была римской «Илиадой» и «Одиссеей», выше Гомера! Образцом служила преимущественно ранняя греческая поэзия: Гомер, Гесиод, Архилох, Алкей, Сафо и другие. Если Цицерон открыл Риму греческие философские идеи, теорию государства, риторику, отвечающую всем правилам ораторского искусства, обогатил латинский язык новыми абстрактными понятиями и сделал его равным греческому, то во времена Августа при соприкосновении с греческой поэзией возник новый художественный стиль, который благодаря своей гармоничности и выразительной силе стал самобытным римским явлением. На греческом Востоке не было никого, кто мог бы сравниться с Вергилием, Горацием и Проперцием, хотя творческая первозданность греков была дана римлянам только в немногие благословенные часы. И тот, кто сегодня на берегу Тибра любуется Алтарем Мира Августа, который наряду с поэзией является впечатляющим олицетворением августовских культурных стремлений, видит, что в его фризах заимствованы определенные элементы классического греческого архитектурного стиля Парфенона V в. до н. э.