Создатели Империи
Шрифт:
На следующий год большая эскадра кораблей, пройдя через Северное море и Эльбу, соединилась на Эльбе с сухопутными войсками. По пути флот зашел даже в Ютландию, и кимвры попросили о дружбе. Римское завоевание было завершено. Выразить почтение прибыли посольства с другой стороны Эльбы. В 5 г. н. э. римское господство над Германией окончательно закрепилось благодаря разгрому государства маркоманнов, которые после присоединения соседних племен овладели Богемией, Силезией и Моравией. Там Марбод, обученный на военной службе у римлян и привыкший к римской организованности, основал с помощью дисциплинированной армии первый союз германских племен. Крупные войсковые соединения римлян уже двинулись в поход от Рейна (Майнц), а под командованием Тиберия — от Дуная (Карнунт), когда на юге фронта, в Далмации и Паннонии, вспыхнуло восстание иллирийских племен, спровоцированное тяжестью налогового бремени и принудительным рекрутским набором. Пришлось немедленно прекратить начатые военные операции и заключить мир с Марбодом. Тиберий покорил эти иллирийские территории до Среднего Дуная и сделал их провинцией в те же годы (12–9 гг. до н. э.), когда Друз предпринял
Во главе германцев стоял вождь херусков Арминий. Когда-то Август сделал его римским гражданином и даже всадником, и как римский офицер и помощник оккупационной власти он водил под командованием Тиберия своих соплеменников против других германцев во время завоевательной войны. Этот бунт, вызванный, вероятно, междоусобными распрями между херусками, конечно же, не был национально-освободительной войной германцев, так как общегерманское чувство солидарности, «национальное сознание», на столь ранней стадии исторического развития еще не сформировалось. Кстати сказать, могущественный Марбод и его Маркоманнское царство, а также народности побережья Северного моря между Эльбой и Рейном остались равнодушными наблюдателями. Тем не менее восстание стало первым шагом к освобождению Германии от римского ига. Роковым для Империи было то, что весть о катастрофе пришла в Рим, когда там только что оправились от шока после далматинско-паннонского восстания и была крайне необходима передышка в военных действиях. Еще двадцать лет назад, в разгар реализации внешнеполитических планов, на это событие отреагировали бы иначе, и Август едва ли поддался бы вместе с другими паническому настроению: все уже представляли себе, как германцы переходят Рейн и угрожают Италии. Старому, семидесятилетнему императору не хватало теперь прежней энергии и предприимчивости. Правда, как римлянин, он не мог официально поступиться Германией под давлением врага-победителя: в автобиографии завуалированно подчеркиваются притязания на Германию. Однако расплаты не последовало. В ближайшие пять лет после поражения Вара он только укрепил рейнскую линию, привел в боевую готовность для обороны, а с 11 г. н э. отвел для наступления 8 легионов с приданными к ним вспомогательными группами, т. е. почти треть римского войска. Однако последнее решение Августа не расширять уже имеющиеся границы, т. е. не выходить за Рейн и Дунай, было признаком неуверенности и покорности судьбе. Характер походов на правый берег Рейна свидетельствует, что теперь германское пограничное пространство должно было стать широким предпольем обороны Рейна.
Наследник Августа Тиберий впоследствии поручил проведение военной кампании мести своему приемному сыну Германику, сыну Друза, который с 11 г. н. э. был на рейнском фронте. Эта кровопролитная война длилась три года, с 14 по 16 гг. н. э. Однако Тиберий вскоре, вопреки настояниям главнокомандующего в Германии, прервал военные операции и радикально изменил курс: пусть Германия сама разбирается со своими проблемами и распрями.
В этих битвах блестяще проявил себя Арминий, предводитель сопротивления. Столетие спустя римлянин Тацит назвал его «освободителем Германии».
Историк удостоил Арминия этого почетного звания не только за победу над Варом, но и за участие в сопротивлении 14–16 гг. н. э. Однако нельзя не учитывать тот факт, что решение, станет ли вместо рейнской линии границей римской сферы власти гораздо более удобная линия Эльба — Дунай — Судеты и будет ли Германия, как Галлия, романизированной территорией, было принято не только Арминием, но также Августом и Тиберием. Теперь уже трудно сказать, действительно ли повторное присоединение Германии являлось непосильным для Рима, или оно было возможным после сопротивления Арминия.
Таким образом, восстания в Иллирии и Германии помешали осуществлению внешнеполитических планов Августа в последние десять лет его жизни. Если даже из-за этого кризиса его замыслам не суждено было увенчаться успехом, тем не менее ни один римлянин до него, величайшего собирателя Империи, не проводил такую целенаправленную внешнюю политику, да и к тому же столь успешно. Империя была защищена извне, и повсюду инициатива находилась в руках римлян. Прочный «Мир Августа» пришел в каждый дом. Внутри же Империя находилась на пути превращения в географически единую и сплоченную сферу власти.
ДИНАСТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА — ПРОБЛЕМА НАСЛЕДОВАНИЯ
Август однажды публично объявил, что хочет унести с собой в могилу надежду на то, что фундамент государства, который он заложил, останется незыблемым. Основная проблема состояла в том, кому передать власть: кто станет наследником. Так как по неписаной конституции после смерти принцепса сенат был волен принимать решение о «форме государственного правления» и о сохранении нового строя,
Сенат просто не мог обойтись без императорского личного состояния. Верность войска тоже распространялась исключительно на Августа и правящую «династию». Такой человек, как Август, чьими действиями всегда руководил здравый смысл, в своей неудачной политике наследования не мог, как это можно подумать под впечатлением поэтических свидетельств, руководствоваться мистической верой в силу и божественное предназначение крови Юлиев, какими бы приятными и лестными для него ни были столь возвышенные представления, вызывающие уважение масс, и как бы сильно они ни отражали возросшее стремление сенаторской аристократии передать власть его роду. У него были другие, более трезвые основания для решения проблемы наследования. Но эти основания тоже свидетельствуют о том, что идеология «Первого Человекам» была декоративным фасадом, необходимой и обусловленной временем маскировкой власти. Она подчиняла своим требованиям даже самого принцепса.
Август из-за своего слабого здоровья, не предвещавшего долгого правления, уже давно задумывался о том, каким будет в будущем управление государством. Его политическое положение постепенно возрастало благодаря исключительным обстоятельствам и достижениям и в принципе не могло передаваться по наследству. Для государства могло бы быть счастьем, что у императора не было сына, и это не ограничивало свободу его выбора. Но этого не произошло. Разумеется, в центре всех «династических» интриг стояли сестра Октавия и дочь Юлия. Но для императорского дома стало роковым, что дочь была от первого брака Октавиана, а умная, честолюбивая Ливия вышла за него замуж, имея двух сыновей, Друза и Тиберия. Совершенно естественно, что из-за вопроса наследования возникли напряженность, соперничество, интриги и группировки, которые отравляли жизнь двора. Однако Август настойчиво и непреклонно придерживался своих планов, не считаясь с человеческими судьбами, но в конце концов вынужден был признать крах своей политики наследования и обвинял жестокую судьбу, которая заставила его принять вынужденное решение.
Сначала он возлагал надежды на юного сына своей сестры — Марцелла, который в 25 г. до н. э. женился на его четырнадцатилетней дочери Юлии. Август и его окружение до такой степени благоволили к нему, что это привело к конфликту между Августом и Агриппой, его соратником с самого первого часа действий. Молодой, так и не успевший проявить себя племянник умер в 23 г. до н. э. После этого император избрал другой путь. Так как в том же году он едва не умер от тяжелой болезни и казалось, что дело всей его жизни находится под угрозой, он еще больше приблизил к себе своего ровесника, самого испытанного и верного сподвижника, видного полководца и умного руководителя — Агриппу. Юлии опять пришлось устанавливать кровные узы и компенсировать неаристократическое происхождение Агриппы. В 12 г. до н. э. Агриппа развелся со своей женой, кстати, племянницей Августа, и женился на дочери императора, Юлии, которая годилась ему в дочери. Когда от этого брака в 20 и 17 гг. до н. э. родились два сына, по крови наполовину Юлии, его план о наследовании принял конкретные очертания. Агриппе, который с 78 г. до н. э. делил с Августом его должностные обязанности, предназначалась роль регента при своих сыновьях — Гае и Луции Цезарях. В 17 г. до н. э. Август усыновил своих внуков, воспитывал их как «престолонаследников» и представил их всему народу. Так как Агриппа был счастлив, что его дети однажды станут наследниками императорской власти, он поддерживал все усилия императора относительно такого наследования, поэтому его смерть в 12 г. до н. э. стала тяжелым ударом. Страх перед преждевременной смертью подсказывал, что, учитывая молодость сыновей, нужно выбрать для них политического помощника, который, естественно, будет относиться к ним совсем не так, как родной отец.
Выбор «с неохотой» и только в интересах государства пал на старшего приемного сына Тиберия, сына Ливии, консула прошлого года, второго человека в государстве, у которого незадолго до этого родился сын.
Чтобы теснее связать его с «престолонаследниками» и исключить соперничество, император заставил Тиберия расторгнуть брак с дочерью Агриппы, и в 11 г. до н. э. Тиберий женился на его вдове Юлии, которая в третий раз стала жертвой планов Августа. Этот брак между элегантной, жизнерадостной и легкомысленной Юлией и мрачным, замкнутым и упрямым Тиберием принес несчастье им обоим и всему императорскому дому. Через пять лет произошел окончательный разрыв: озлобленный Тиберий, возможно, не совсем добровольно уехал на Родос. Напряженные отношения возникли, пожалуй, не из-за различия характеров и якобы непристойного поведения Юлии, а из-за отношения Тиберия к приемным сыновьям, права и интересы которых мать ревниво оберегала. Для опалы и изгнания Юлии решающими, вероятно, были не выдвинутые против нее обвинения в сексуальной распущенности, а политическая опасность, которая, как казалось подозрительному отцу, исходила от ее «поклонников». Только во 2 г. до н. э. был официально расторгнут брак Тиберия с «недостойной» дочерью императора.