Шрифт:
Звезда Эмекрон-16 удивительным образом походила на наше родное Солнце. Такой же размер, тот же спектр излучения. Это была третья звезда подобного рода, обнаруженная человечеством.
Эмекрон-16 оказалась скудна на планеты. Два газовых гиганта еле ползли по дальней орбите в кромешной темноте. И лишь один каменный шар кружился вокруг звезды в так называемой зоне жидкой воды.
Планету поспешно назвали Новой Зарёй, символически связав с ней новый этап в развитии человечества. Уж не знаю, кому именно пришло в голову это милое поэтическое название, но оно совершенно не подходило для описания найденного ада.
Планету
Дополнительным бонусом стала повышенная радиация, очаги которой располагались на поверхности локально, но благодаря бурной атмосфере распространялась она в результате повсеместно.
Ну и в заключении следует упомянуть, что Новая Заря была раскалена как настоящая преисподняя, коей она на самом деле и являлась. Температура воздуха на экваторе приближалась к ста двадцати градусам по Цельсию. На полюсах можно было наслаждаться прохладой в девяносто пять градусов. Само собой, никакой жидкой воды на планете не было и в помине.
Углекислый газ, метан, фреон, озон и оксиды азота были результатом бурной вулканической деятельности, и все вместе создали такой парниковый эффект, что океаны испарились, а всё живое погибло. В том, что на Новой Заре когда-то была жизнь, сомневаться не приходилось, потому что разведывательные роботы обнаружили скелеты животных и растительные остатки во время пробных бурений в попытках найти подземную воду. А выкипевшие океаны создали плотную тяжёлую атмосферу, до предела насыщенную водяными парами.
Оплавленная раскалённая каменистая поверхность Новой Зари в течение многих миллионов лет полировалась кислотными дождями и пылевыми бурями, которые уничтожили почти все свидетельства её былого биологического величия.
Глядя на серо-оранжевый бурлящий шар, мы все пребывали в ужасе и, естественно, совершенно не верили в то, что это место можно приспособить под постоянное проживание колонистов, направленных сюда Корпорацией «Заслон».
Но после тщательного изучения всех параметров планеты специалисты передовой компании провели множество расчётов и пришли к обнадёживающему выводу, что тридцать терраформирующих станций, снабжённых огромными воздушными фильтрами, за шестьсот земных лет смогут очистить атмосферу от большей части парниковых газов. Учёные Корпорации утверждали, что в результате этого температура воздуха снизится до пятидесяти градусов на экваторе и двадцати на полюсах, а попутно атмосфера будет очищена от большинства ядовитых и радиоактивных элементов. Ну и, само собой, они обещали, что охлаждённая атмосфера станет гораздо более спокойной, сведя интенсивность бурь к значению земных субтропиков. А это означало, что через шестьсот лет мы все могли бы выйти наружу, чтобы начать создавать новый мир.
Представитель всесильной Корпорации торжественно нарёк нас создателями нового мира и настойчиво рекомендовал не возвращаться обратно на перенаселённую и обессиленную Землю. Назад дороги не было.
Естественно, никто из нас и не рассчитывал прожить по шестьсот лет. Дотянуть до этой светлой поры мы предполагали с
На общем совете колонии было решено, что каждый из двадцати членов экипажа станции будет дежурить в одиночестве в течение полугода, остальные девять с половиной лет проводя во сне. Мы посчитали, что после завершения всей шестивековой миссии каждый из нас постареет на тридцать лет. Мне будет пятьдесят два. Не так уж и много, учитывая, что все люди без исключения сейчас доживают до ста. Ещё будет полно времени, чтобы завести детей и вырастить свой собственный яблоневый сад, о котором я всегда несбыточно мечтал на умирающей Земле.
Были определены тридцать точек в северном полушарии планеты, в которых предстояло разместить терраформирующие станции. Не забыли и о том, что по мере охлаждения атмосферы вся выкипевшая вода начнёт конденсироваться и выпадать на поверхность, заново формируя реки и океаны. Специалисты тщательно изучили сейсмическую карту. Проанализировали расположение очагов радиации. Приняли во внимание, что для новых полей и садов нужны более-менее ровные участки. И при этом постарались, чтобы все станции располагались цепочкой, позволяющей в экстренных случаях перемещаться от одной станции к другой.
И тогда тридцать станций, ярко полыхая и гремя, опустились в густой суп враждебной атмосферы и благополучно приземлились в положенных местах. Глубокие мощные опоры вошли в скальные породы, намертво и навечно сковывая станции с планетой. Широкие кислотоупорные фильтры-листья раскинулись огромными двухмерными деревьями, ловя жаркий ветер и изымая из него всё лишнее. Белоснежные станции прикрылись защитными полями, которые должны были предохранить самое ценное – нас, от высоких температур, кислот и механических повреждений частицами, переносимыми бурями.
И тогда самые первые из нас приступили к дежурству, а остальные легли в свои капсулы, уверенные в том, что прекрасное будущее не за горами.
Я прекрасно помню своё самое первое дежурство. Меня определили на станцию восемнадцать, в графике дежурства я шёл седьмым. С момента начала миссии прошло всего лишь три года, что было ничтожно малым отрезком в сравнении с общей продолжительностью программы терраформирования. На трясущихся от страха ногах я подошёл к единственному окну на станции, расположенному в пункте управления. За толстым десятисантиметровым кварцевым стеклом бушевал неистовый буро-оранжевый ад. Тяжёлые мрачные рыжие облака жутко и неприятно клубились, ежесекундно меняя свою форму, плотной завесой закрывая небо и солнце, которое безуспешно силилось пробиться к поверхности. Впрочем, того рассеянного света, который всё же достигал земли, вполне хватало для поддержания парникового эффекта и высокой температуры.
Бешено бурлило раскалённое ядовитое варево враждебной атмосферы, готовой отравить и поджарить меня за считанные секунды, если бы мне вдруг вздумалось выйти наружу без защитного огнеупорного скафандра. Пыль и песок сокращали видимость до нескольких метров, не давая даже разглядеть небольшие скалы, находящиеся в нескольких десятках метров от станции. Сполохи молний то и дело пронзали до предела наэлектризованную атмосферу, ударяя в скалы и громоотводы, защищающие фильтры. Это был истинный ад.