Создательница
Шрифт:
— Глупости, — вмешалась Маргарет. — Ниобе может обучить её. Она доверенное лицо и уже находится в школе, и она сможет защищать Мо, если потребуется. Люк сотворит скрывающее заклинание, чтобы Сумрачные не смогли её найти. Вместе с защитными заклинаниями этого должно быть достаточно, чтобы обеспечить ей безопасность до церемонии выбора преемника. И у неё есть ещё Люк.
Она улыбнулась ему, но тот промолчал, неподвижно глядя на камин.
— Я уведомлю Ниобе и водяных магов, — сказал в конце концов Доминик. — Сын?
Они прошли к стеклянным дверям, ведущим на балкон, а Маргарет наклонилась ко мне.
— Спасибо.
— За что? — спросила я, пытаясь подслушать разговор мужчин, который перекрывал шум, становившегося всё сильнее дождя. Пожатие руки Маргарет вернуло меня назад.
— За то, что согласилась помочь. Что принимаешь определённую защиту, вместо того, чтобы решительно её отвергнуть. Ты не выбирала этой жизни и должно быть тебе очень хочется сбежать, смотреть на неё, только как на огромную ловушку.
— Ну, не как на ловушку, но у меня была жизнь до того, как всё это началось. И хотя она и не была особенной, но моей, и не закончилась, когда умерла Верити.
Возможно, это осознание далось мне сложнее всего. И принять его было сложнее, чем существование магии или правду о моей семье. Понимание того, что жизнь Верити закончилась, моя же продолжается дальше. Иногда я всё ещё испытывала из-за этого угрызения совести.
— А теперь ты пытаешься найти баланс между твоим путём и путём Сосуда.
— Ты понимаешь меня, — с благодарностью сказала я. — Кроме тебя больше никто.
— Нет, Люк. По крайней мере, постепенно. Он всегда будет наследником, но в тоже время он мой сын, у которого есть собственная жизнь. Забота о тебе напомнила ему об этом. Если он сможет объединить обе эти части вместе, то только благодаря тебе, — она поправила юбку. — Сегодня мы и так уже достаточно тебя обременили, и если оба и дальше продолжат так горячо спорить, то кто-то ещё серьёзно пострадает. Мои мужчины, — вздохнула она, этот вздох выражал столько же любви, сколько и раздражения.
Я отвела её к балконной двери, после чего Люк и Доминик прервали разговор.
— Вы уже хотите уйти? — спросил Люк.
— Мы конечно могли бы остаться на ужин, если ты хочешь провести больше времени с отцом, — хитро объяснила она.
— Ах, у меня, к сожалению, нет ничего в морозильной камере, — сказал он, растягивая слова. Его тон был такой же, как и у неё. — А bientфt Maman. (франц. До скорого, маман.)
Он поцеловал её в щёку, а она тихо и быстро что-то прошептала ему по-французски на ухо. Он нахмурился, когда она отступила назад.
— Мо, — сказала она, когда Доминик быстро выводил её. — Спасибо.
Потом мы снова остались одни.
— Нам следует сотворить скрывающее заклинание, — сказал Люк холодным тоном. — И отправить тебя домой.
— Ты злишься, — я прикоснулась к его плечу, а он отошёл, направившись к
— Не злюсь. Мне бы только хотелось, чтобы ты не была такого плохого мнения об мне.
— Это совсем не так.
Он презрительно фыркнул.
— Я видел твоё лицо, когда сказал, что ты могла бы жить здесь. Как будто кто-то предложил тебе поджечь свои волосы. Я хотел защитить тебя, а не пытался соблазнить!
— Я это знаю.
Я почувствовала, как покраснели мои щёки. Его намерения были благородными, но я всё равно запаниковала, что говорит о моём характере больше, чем о его.
— И всё же ты предпочитаешь рискнуть тем, что Антон снова выследит тебя. Всё, только, чтобы не оставаться со мной наедине.
— Я сейчас с тобой наедине.
— И никак не можешь дождаться, как бы поскорее сбежать отсюда, — его голос был резким, редко он обращался ко мне в таком тоне. — Я ведь тебе нравлюсь. И уже говорил, что не собираюсь уговаривать тебя лечь со мной в постель. И я вполне уверен, что ты, со своей стороны, не будешь предпринимать подобных попыток. А это значит, что тебя обратило в бегство что-то другое.
— Ты невыносим, — выпалила я.
— А ты всё ещё не доверяешь мне.
Я прикусила нижнюю губу.
— Нам и в прошлом удавалась это не слишком хорошо.
— Меня не интересует наше прошлое, Мышонок, а только наше будущее. А оно чертовски быстро может стать очень некомфортным, если мы не начнём скоро доверять друг другу.
— Сначала ты, — сказала я. Он был прав, но от привычек очень сложно избавиться. — Что сказала тебе недавно твоя мать?
Он небрежно провёл кончиком пальца по камину. Я ожидала, что он начнёт искать оправдания, но он просто ответил:
— Она сказала, что только финал предопределён, но не сам путь. Она сказала, что он не только твой, но и мой.
Я заставила себя остаться стоять, а не бежать без оглядки. Он доверил мне правду. Самое меньшее, что я могла сделать — это не испугаться.
— Пророчество или материнский совет?
— Трудно сказать. Скорее всего хороший совет. Она никогда не скрывала своего мнения.
— Он рассердил тебя, — сказала я.
Я видела выражение его лица — замешательство, раздражение, которое он быстро подавил, чтобы не ранить чувств Маргарет.
— Просто то, что она сказала, было странным, вот и всё, — он прикоснулся к маленькой картине. — Она провидица. Она знает силу пророчества и понимает судьбу лучше, чем кто-либо ещё, — в его голосе казалось прозвучали горечь и недовольство.
Я ещё никогда не слышала, чтобы он говорил так о Маргарет.
— Как ты думаешь, что она имела ввиду?
— Откуда мне знать? Мой путь был всегда предопределён, Мышонок. В то время, как ты училась складывать и вычитать, меня обучали моей судьбе. Это был самый важный урок, который я когда-либо выучил.