Создательница
Шрифт:
Он заворчал, и во мне внезапно проснулось подозрение. — Ты проследил за ней до дома?
— Она знает мой грузовик, — сказал он. — Она бы меня заметила.
— Значит, ты рассматривал такую возможность?
Он слабо улыбнулся.
— Ты уверена, что то, в чём она замешана, не опасно?
— Без понятия. Но это не имеет значения. Она моя подруга.
Он насупился, но не стал дальше возражать, и мы остановились у моего дома.
— Не хочешь зайти? — спросила я.
— Там твой отец, — сказал он, — а Билли приказал следить за домом. Здесь
Он поцеловал меня на прощание и подождал, пока за мной захлопнется входная дверь. Я два раза нажала на включатель возле входа, и он уехал, оставив меня наедине с мрачным домом и ещё более мрачными мыслями.
Я поднялась по лестнице, ожидая, что появится отец и поздоровается, но меня встретила тишина. Я просунула голову в спальню родителей. Было странно видеть следы пребывания моего отца в комнате, которая так долго была территорией матери. На ночном столике больше не лежало аккуратной стопки журналов с кулинарными рецептами, вместо этого там были журналы «Экономист» и криминальные романы. На комоде я увидела его кошелек и ключи, а дверца к встроенному шкафу была открыта и содержала его новый гардероб, приобретённый после тюрьмы, который не имел ничего общего с гардеробом бухгалтера. Он состоял из джинсов, футболок и фланелевых рубашек, таких новых, что ткань еще была совсем гладкой.
Ничего удивительного, что Колин не зашёл в дом. Он провел целый день, работая вместе с отцом. Это было больше, чем достаточно общения.
Мой телефон зазвонил, и я бросила взгляд на номер. Дженни Ковальски.
— Что?
— Ты не объявилась вчера. Что-нибудь нашла?
Мне понадобилась минута, чтобы вспомнить, о чём она говорит. Казалось, со вчерашнего дня прошла целая вечность. Но я подумала о защищенном паролем компьютере и безрезультатном обыске офиса моего дяди. О том, что меня почти подловили.
— Он сохранил все связанные с мафией делишки на своём компьютере, а я не знаю пароль.
— Может ты сможешь его угадать? Попробуй название улицы, на которой он вырос или его первое домашнее животное или что-то другое в том же роде. Нам нужна информация, чтобы обвинение было успешным, — объяснила она. — Ник говорит, что твой дядя и Форелли просто снова выйдут сухими из воды, если у нас не будет никаких неопровержимых улик. Тогда ничего не изменится.
— Я что-нибудь найду, — ответила я. Отопление отключилось и во внезапной тишине я услышала какой-то странно приглушенный голос отца. — Мне надо заканчивать. Я дам тебе знать, когда что-нибудь всплывёт.
Я протопала на кухню и увидела, стоящую на рабочей поверхности, форму для запеканки.
У моей мамы была сегодня какая-то церковная встреча, поэтому она приготовила нам еду. Она бы ужаснулась, если бы узнала, что свою порцию я быстренько съела над раковиной. В конце концов, не было никакой необходимости в проведении уютной семейной встречи.
Дверь к лестнице в подвал находилась прямо рядом с кухней. Защелка не работала, нужно было сильно потянуть дверь на себя, чтобы она закрылась, и отец, похоже, забыл об этом
Сначала была чистая неразбериха: он понизил голос, и мне нужно было мучительно перебрать в голове все звуки, пока слова не начали отделяться от остального, как пшеница от шелухи.
— Я же уже говорил, что предоставлю вам номера, — объяснил он. — Я держу слово. Об этом вы уже должны знать.
Моя рука застыла на крышке формы для запеканки, и пустоту, что образовалось в животе, нельзя было отнести к голоду.
— Они будут чистыми, — пауза. — Ведь именно для этого я вам и нужен.
Сердце бешено заколотилось, и магия тоже зашевелилась. В ушах зашумело, будто я подставила к ним раковину. Я подумала об океане, представила бесконечную, синюю воду и заставила себя успокоиться.
— …наш уговор, — сказал отец.
Крышка выскользнула из руки и со звоном упала на пол.
Разговор прервался. Момент спустя в дверях появился отец. Он прилепил на лицо слишком сердечную улыбку. В руке он держал новый мобильник, который быстро спрятал в карман.
— Я совсем не слышал, как ты вошла. Когда ты пришла?
— Совсем недавно.
Он наклонился, чтобы поднять крышку, и взвесил ее в руке, изучая меня.
— От тебя пахнет дымом.
Я закатила глаза.
— Я не курю.
Он еще раз принюхался.
— Не сигаретным дымом, а как от пожара. Где ты была?
— Готовилась к школе вместе с Леной.
— Изучала, как устраивают пожары?
Я протиснулась мимо него к холодильнику и открыла, в поисках чего-нибудь выпить.
— Мы с Леной зубрили. Колин отвез меня домой. С кем ты разговаривал?
— Ты его не знаешь. Я пытался найти работу.
— Разве ты не работаешь на Билли?
Моя мама отругала бы меня за то, что я не сказала «дядя Билли», но отец и бровью не повёл.
— Иметь в запасе несколько вариантов никогда не помешает, — сказал он.
— Как раз-таки помешает, если ты снова попадешь в тюрьму, — я открыла банку кола лайт. — Или погибнешь.
— Я не собираюсь делать ни того ни другого, — сказал он.
— Если тебя снова поймают, это убьет маму, а если Билли и Форелли узнают, что у тебя есть ещё подработки, то они убьют тебя.
Он скрестил руки на груди.
— Ты знала, что твоя мать посылала мне твой табель? Каждую четверть года. Каждый учебный год.
— Знаю.
Это было частью ее попыток опять сделать из нас счастливую семью и позаботиться о том, чтобы отец знал меня даже в свое отсутствие, что с треском провалилось.
— Ты довольно умна, но знаешь не так много, как думаешь. Больше никаких поставок, Мо.
— Я не обязана тебя слушать. Мне почти восемнадцать и до сих пор я вполне обходилась без твоих советов. Кроме того, через пару месяцев я все равно уйду.