Создающая жизнь
Шрифт:
Вечерами весь состав Равенкло развлекался тем, что подсчитывали вероятность того, что Снейп наорет на кого-нибудь (но это скоро наскучило – вероятность того, что таким несчастным станет Поттер, была единица), рассчитывали, сколько антипохмельного нужно всей школе после праздников, искали новые заклинания, читали, в конце концов. Играли в шахматы, проводили Турниры. На этих вечерах можно было легко заработать себе уважение, что Алиса и делала, потому что заклинаний она знала много, да и эти расчеты были занимательными, только в шахматы, правда, не играла. Луна славилась своей чудоковатостью
«Я так отупею, - с тревогой думала Аддерсон – Тут нет ни основ артефакторики, факультативов по бытовым чарам, боевому искусству, стратегии и тактике, этикету, иностранному языку, базы химии и физики, составлению заклятий, да что уж говорить – кроме квиддича нет никакой физической подготовки!»
В Запретной секции – Алиса выпросила разрешение у Вектор – были те книги, которые в Дурмстранге доступны первокурсникам, и химерологию, к которой Алиса неровно дышала, пришлось отложить.
Как бы Аддерсон не крепилась, но жить в среде, где тебя как минимум опасаются, было утомительно. В Дурмстранге Алиса друзей тоже не имела, но там было намного легче, чем в чужой обстановке.
– Как думаешь, Поттер куда смотрит? – спросила Мариэтт у Чжоу. Аддерсон сидела рядом, и не слышать не могла.
Вот гриффы бесили, это да. Аддерсон была совершенно неконфликтным человеком, который придерживался принципа «отвалите все», но студенты благородного факультета почему-то решили, что Алиса как минимум вынашивает темные планы, а как максимум – начала претворять их в жизнь, поэтому решили провозгласить своим долгом эти планы пресечь. Пока что все эти поползновения ограничивались неумелой слежкой и словесными огрызками, которые Аддерсон старательно игнорировала, но руки за посягательство на личное пространство чесались.
– Не знаю, – ответила Чжоу. – но мы вроде как расстались, если ты об этом.
Аддерсон молча доела яблоко и отвернулась: ее эти разговоры не волновали. Науку оставаться в обществе, но с ним не контактировать, она усвоила хорошо, и старалась по мере возможностей со всеми общаться вежливо.
Чары, пожалуй, были единственным предметом, на котором Аддерсон узнавала что-то новое.. Иногда. Внимание на некоторую не человечность преподавателя она не обращала – кто без недостатков? Но почерневшую, как и у Дамблдора, руку заметила; странно, что ее не замечали другие.
«Чары отвлечения внимания, - решила Аддерсон. – Интересно только, почему их не использует сам директор».
Но эти вопросы оставались без ответа. У шестнадцатилетнего подростка связей быть не могло, и никто ничего не рассказывал; с другой стороны, это был скорее исследовательский, чем просто человеческий интерес.
– Луна, ты уезжаешь на Рождество? – спросила Алиса. Не то чтобы ей было интересно, конечно.
– Нет, – безмятежно ответила Луна. – мы с папой решили, что в Хогвартсе безопаснее.
Аддерсон заметила, что говорила Луна потусторонними фразами только тогда, когда на прямо поставленный вопрос отвечать не хотелось. И репутацию этакого смешного одуванчика она себе объяснила: от
– Рар, – сказала Аддерсон, и дракон змейкой вылетел из-под волос. Две недели назад он вдруг стал издавать такие звуки, и Луна обозвала его Рар. Алисе было без разницы, не все же время звать это противное существо засранцем.
– Гарри, Гермиона, Невилл и Рон тоже остаются, – сказала Лавгуд. – А еще Малфой, Кребб с Гойлом, Забини и Нотт, Сьюзен Боунс. И с нашего курса – мы.
– И зачем это? – подозрительно спросила Аддерсон: тут есть скрытый намек.
– Я подумала, что кто-нибудь обрадовался бы тому, что ты не уезжаешь, – осчастливила Луна.
– смотри, какое платье мне подарил Невилл…
Рождество оставшиеся в школе проводили за одним столом. Флитвик травил байки, Снейп молчал, спустившаяся Трелони тянула из трубочку что-то интересное.. Гарри Поттер, национальное достояние, смотрел в тарелку, понурив голову; Рон Уизли кушал – впрочем, кушал он почти всегда; Гермиона-заучка-Грейнджер стреляла из-под челки глазами в сторону Алисы.
С ней вообще вышла забавная история. Грейнджер, пять полных лет занимавшая титул лучшей ученицы, из кожи лезла, чтобы доказать Алисе свое превосходство. Она поднимала руку на уроках, и, если зарабатывала баллы, бросала довольный взгляд на парту Аддерсон; при варке зелья половину времени она смотрела в котел Гарри Поттера, другую половину – в котел Аддерсон, и что-то подсказывает, что ни Аддерсон, ни Поттер такому вниманию рады не были.
– Ты неправильно делаешь, – заявила Грейнджер.
– Гермиона… – тихо окликнул смущенный донельзя Поттер.
Алиса выразительно закатила глаза, но промолчала. Даже если бы она взрывала котлы на каждом уроке, это не должно никого волновать. Тем более, в химерологии широко используются зелья, и она считала долгом разбираться в зельеварении на должном уровне.
– Корни нужно нарезать меньше и толще, – опять сказала Гермиона.
– так сказано в учебнике.
Поттер послал на нее умоляющий взгляд, но это не подействовало.
– Или больше, но тоньше, какая разница, если важна лишь масса? – в ответ огрызнулась Алиса. Они варили Костерост, но хотелось обратного эффекта одному конкретному человеку.
– Превосходно, мисс Аддерсон, – сказал Слагхорн. Алиса, конечно, проводила его ничем не выражающим взглядом, но внутренней вредной сущности хотелось показать язык Грейнджер, которой влепили Выше ожидаемого.
Дни летели со скоростью так популярного в Англии Хогвартс-экспресса, но спешить было некуда и не к кому. Алиса решала вопрос насущный, потому что летом нужно было на что-то жить. За экзамены она не переживала: во-первых, уровень Хогвартса был значительно ниже, чем уровень Дурмстранга, ну а во-вторых.. списать, в отличие от того же Дурмстранга, тут было очень легко. Аддерсон на время отключилась от реального мира, занятая своими проблемами, которые волновали ее гораздо больше, чем общественные; в конце концов, привыкнув отвечать за себя самостоятельно, она понимала важность бытовых вопросов, от решения которых зависела лично ее жизнь, а не аморфное «благо общества».