Сожги в мою честь
Шрифт:
Смутная улыбка за стеной ливня.
– Что до всего остального, то это такие пустяки. Я знала, что найду вас здесь рано утром в воскресенье. Халими по субботам работал всю ночь до рассвета. Думаю, возвращался домой еле живой. Его усталость, вероятно, облегчила вашу задачу.
Сколько мне жить осталось?
Пара
Нескончаемый поток с неба, объехать пешеходов, посигналить тем, кто мешкает, а еще проклятые стеклоочистители, ничего не очищающие – Милош впервые плевал на помехи. Внутри него поселился совсем другой человек.
Сомнение. Колебание. Он не мог действовать без приказа.
Лейтенант остановился на обочине, открыл бумажник, вынул обрывок листка с телефоном генерального контролера. Набрал номер, услышал недовольный голос.
– Простите за беспокойство, мсье, это срочно. Лейтенант Машек, БРБ, мне нужно сказать вам что-то важное.
Человек на том конце кашлянул, прочистил горло:
– Слушаю.
– Когда все всплывет, я, возможно, буду иметь неприятности, но мне все равно. Мой звонок касается дела раввина. Думаю, что комиссар Арсан убьет себя через несколько минут.
Что опалило душу?
Горечь, горечь, горечь…
Раввин так и не двигался с места. Антония снова заговорила:
– Мы с вами похожи на шмелей. Это общественные насекомые: образуют семьи, защищают себе подобных, живут по правилам.
Стоящий напротив выдавил смешок, Антония не поняла почему.
– Я сравниваю нас со шмелями, потому что мы тоже всегда уважали закон. Не смейтесь, ребе, я знаю, кто вы… Как и я, вы верили в ценности, которые нам внушили.
Едва различимая улыбка как знак согласия.
– Но вот беда: все, во что мы верили, изменилось. Так решило общество, не спрося нас. На свалку законы отцов! В помойку человеческую справедливость! И к черту уважение нашего мнения! Мы и опомниться не успели, как никто нас больше не слушал. Слишком поздно – шмели больше не могли решать. Власть захватили клещи.
Разве совсем не утрачена -
Есть ли надежда, надежда?
Милош
– Да, господин генеральный контролер, приближаюсь к дому. Надеюсь, еще не поздно.
Резкое торможение – показался дым.
– Думаю, я уже близко, вижу пламя.
Антония наставила свой «зиг зауэр» на раввина.
– Что ж, в данных обстоятельствах нам остается только одно, правда?
Кивок головой.
– Счастлива, что вы разделяете мое мнение. Доставайте вашу «беретту».
Два пистолета. Два измученных человека. И нескончаемый дождь.
– Логика шмелей требует свершить правосудие по их собственным законам. А иначе мы солгали бы себе. Так покончим с нашим делом по нашим правилам.
Начат отсчет последний,
Это конец, конец…
Огонь поднимался все выше.
– Я почти на месте, мсье, вот дорога к дому Халими.
Милош рывком свернул влево на полном ходу, не заботясь о правилах движения. Чуть не врезался в ель, выровнял машину в последний миг и снова набрал скорость.
Обмер, услышав двойной выстрел.
– Стреляли дважды, мсье! Да, я уже здесь, сейчас доложу, что вижу.
Дорога, ведущая к лугу.
Посреди него горящий дом.
Лейтенант затормозил, не глуша мотор.
Выскочил из машины, будто безумный.
Ливень обрушился, промочив до самого нутра.
И сквозь стену дождя он увидел…
– Похоже, я опоздал, мсье, там два тела на траве… Арсан? Конечно, сейчас проверю…
Он подбежал к телу Антонии, склонился, пощупал пульс – и чуть не заплакал, как ребенок.
– Все кончено, мертва… Но ее не убили: она покончила с собой. Пустила пулю в висок.
Немота. Глухота. Еще один вопрос.
– Раввин? Да, сейчас скажу, кто это.
Несколько стремительных шагов ко второму телу. Такая же добровольная смерть, судя по положению пистолета.
Отлетевшая шляпа.
Упавшие очки.
Пряди светлых волос из-под парика. Отклеившаяся борода.
Ватные шарики, торчащие из ноздрей.
Милош поднял телефон к уху:
– Люси Марсо, мсье…