Сожженые мосты ч.4

Маркьянов Александр

В этот день они отторговались успешно, хвала Аллаху

— Что тебе?

— Керим-эфенди, на базаре людей побили!

Словно ледяная иголка ткнула торговца в сердце торговца. Керим был старым, опытным и мудрым человеком — иначе бы он не смог выжить в этом городе. И кто-то словно в ухо шепнул, что это имеет к нему самое прямое отношение

— Кого побили?

— Стражу побили! По всему городу стреляли

Торговец Керим припомнил, что ночью просыпался от шума.

— Как побили? Они же с оружием.

— Насмерть побили, прямо в машинах побили.

Там кровищи…

— А ты сам видел? Смотри, Аллах карает за ложь!

— Сам видел, Аллах свидетель! Машина до сих пор у забора стоит, расстрелянная!

— А еще что говорят.

— Говорят, на базаре кого-то побили!

— Кого?!

— Не говорят, там оцепление не пройти!

Нищий, вечно молящийся Аллаху торговец Керим порылся в небольшом кошельке, бросил беспризорнику монету в один афгани. Потом подумал — и бросил еще одну.

— Смотри, если солгал — Аллах все видит!

Бача уже не слушал — он улепетывал прочь.

Нищий, вечно молящийся Аллаху, торговец Керим немного подумал, стоит ли идти туда и чем это грозит лично ему. В конце концов, пришел к мысли что ничем — в Афганистане любопытство является нормой жизни, по поводу и без повода собирается толпа. Многие не работают, и готовы участвовать в любых событиях общественной жизни.

Самое худшее — его не пропустит на базар, и гвардеец угостит его дубинкой по спине, прикажет проваливать. Но неужели базар закрыли совсем? Да быть не может, каждый день простоя — громадные убытки. Здесь весь город торговлей живет.

Решившись, Керим позвал пацаненка, своего дальнего родствнника, который помогал ему в дукане

— Постоишь на торговле пока один — коротко сказал он

— Слушаюсь. А что произошло, Керим-джан?

— Не твоего ума дело! — разозлился Керим — и торгуйся как следует, не отдавай товар за бесценок!

У нищего, вечно молящегося Аллаху торговца Керима, не было ни автомобиля, ни мопеда, ни бурубахайки, ни мула, ни даже осла — а потому он пошел пешком. Уже на улице он заметил неладное: — день, а некоторые дуканы закрыты. Не к добру, возможно, и ему стоит закрыть свой, когда вернется. Никакой навар не стоит собственной головы.

У базара кипела толпа, но к гвардейцам никто не осмеливался подходить. У самого забора гвардеец лениво пинал кого-то ногами, возможно — любопытного, возможно, кого-то еще.

Керим-бай осмотрелся по сторонам, заметил в водовороте толпы знакомое лицо, начал протискиваться туда.

— Да продлит Аллах дни твои, Али-бай — начал он, обращаясь к торговцу, турку по национальности, чьи предки бежали в Афганистан после штурма Стамбула русскими

— И тебя да помилует Аллах, Керим-бай — ответил торговец — как идут твои дела?

— Да какие дела, никакой торговли… — привычно начал жаловаться Керим — все наторгованное отбирают, на жизнь не хватает…

— Тише! Ты говоришь не подумав!

Соглядатаи принца были везде — но сказанное было в пределах нормы, хотя и на ее грани. Гораздо хуже сказать, что все хорошо — тогда тебя найдут, чтобы обобрать до нитки. В Джелалабаде не было ни одного человека, у кого бы хорошо

шли дела.

— А как поживает ваша семья, Али-бай?

— Хвала Аллаху, все хорошо. Вот думаю дочь выдавать, на той стороне границы за нее дают пять килограммов золота.

Это уважаемый Али-бай конечно прихвастнул — на самом деле дочь его была тощей и неприглядной для местных ухажеров и это он не прочь был дать за нее выкуп, чтобы избавиться от нее. Сколько кормил — а проклятая Амина никак не желала полнеть, как в бочку без дна. И еще — выдумала идти учиться. Аллах да помилует нас — разве дело женщине идти учиться?!

— Хороший выкуп.

— Хороший… И еще тоже беда… — пожаловался Али-бай — я заказал товар, и жадные лихоимцы таможенники забрали половину, да покарает Аллах их за жадность. А потом — они пришли ко мне и предложили его купить. Мой же собственный товар!

— Да покарает их Аллах — согласился Керим-бай

Находясь на удалении двадцать миль от города Джелалабад, стратегический бомбардировщик снова открыл только закрывшиеся бомболюки — они у него не распахивались наружу, а отъезжали в сторону как крышка на хлебнице — и две бомбы весом в тонну каждая упали в набегающий воздушный поток, стальными каплями отправившись в смертельный полет. Каждая из этих бомб тоже привела в боевое положение управляющие поверхности, легла на воздушный поток, косо планируя к цели и отрабатывая поправки. Разница между ними и ракетами была лишь в том, что у бомб нет двигателей.

Идущие на скорости примерно 0,9 Мах две крылатые ракеты выровнялись у самой земли, точно так, как было заложено в их программе. Они не рискнули снижаться и идти ущельями, потому что их электронный мозг оценил маршрут "Кабул-Джелалабад" по ущельям как опасный. Поэтому — они пошли долиной. Водители грузовиков, едущих по дороге, пытались рассмотреть, что пролетает над ними — но принимали ракеты за британские истребители-бомбардировщики. Вскоре ракеты еще снизились — они увидели реку и увидели первые постройки города Джелалабада — город, который для их электронного мозга представлялся лишь набором точек — ориентиров с заданными в системе Легенда географическими координатами высокой точности. Первая ракета уже давно отставала во второй — потому что так было нужно.

Высоко в небе стратегической бомбардировщик, выполнив боевую задачу, лег на обратный курс.

— Таможенники совсем обнаглели…

— Да услышит твои слова всевидящий Аллах! — Али-бай воздел руки к небу

— А скажи мне, Али-бай знаешь ли ты что произошло здесь ночью? — перешел к сути дела Керим, предварительно исполнив все словесные экзерциции которые полагалось исполнить.

— Аллах свидетель, сам Даджал [64] со своим воинством посетил нас, наш забытый Аллахом город — нам в наказание. Много людей перебили!

64

Дьявол