Созвездие Девы
Шрифт:
– Поздно уже, давай спать, – предложил Артемий своим обычным тоном.
Свет, «уставший» от нетипичного полу-включенного состояния, сам собой погас. Печорина ждет сюрприз. Магии на тусклый «светильник» не наскребли даже совместными усилиями, и чтобы отыскать сбежавшие подушки, нам пришлось вслепую ползать по полу. Пару раз столкнулись лбами. Алёна наверняка сидит в спальне и крутит пальцем у прекрасного виска. Любой бы на ее месте усомнился в нашей нормальности.
В блеклом свете мартовского утра проблемы и терзания, зевая, разбредались
После внезапных откровений мы долго ворочались и отключились почти одновременно, держась за руки и укрывшись одним покрывалом. Воропаев спал беспокойно, то и дело вздрагивал, проверял, рядом ли я, и, успокаиваясь, забывался тревожным сном, чтобы подскочить вновь. Такими темпами он мог не восстановиться, а это чревато упадком сил или, того хуже, нервным срывом. Взвесив все «за» и «против», я навела перед рассветом слабенькие Сонные чары – часа на три-четыре. К девяти должен проснуться, так будет лучше
Еще раз взглянув на него, я поправила одеяло и ушла на кухню. Уже готовый к труду и обороне Печорин рылся в холодильнике, Алёна Рейган пила кофе с коньяком.
– Доброе утро! – пропела она. – А мы как раз собирались вас будить. Как спалось на новом месте?
– Благодарю вас, прекрасно, – безмятежно ответила я.
Вампирская ехидна сделала маленький аккуратный глоток. Наверняка ведь всё слышала, а интересуется из природной вредности.
– Неловко просить об этом, Вера Сергеевна, – начал стоматолог с той же чопорно-английской интонацией, – но не сочли бы вы за труд взять на себя приготовление завтрака? Я, право, не слишком консервативен в этой жизненной области, а моя дражайшая тетушка до сих пор уверена, что бутерброды растут на деревьях.
Алёна проигнорировала подначку и вновь обратилась ко мне:
– Хотите кофе? Я сварила на целую армию.
Пришлось отказаться – терпеть не могу кофе, – и посвятить себя искусству приготовления пищи. Выбирать было особо не из чего, поэтому ограничилась омлетом с сыром.
– Блаходафю покофно, – сказал Евгений с набитым ртом, – вы профто волфепница.
Опустошив свою тарелку, он пожелал нам «прекрасного аппетита и незабываемого дня» и отправился в больницу. Вампир пообещал разведать, что там, как и ходят ли слухи о кабинете Артемия. Медики суеверны, хоть что-нибудь, да скажут об этом. Такой грохот сложно не заметить, свидетелей наверняка больше чем двое.
– Я подыскала вам одежду, – без перехода сообщила госпожа Рейган. – Та, в которой вы были вчера, безнадежно испорчена.
– Спасибо.
В голубых глазах вампирши читалось любопытство.
– У вас интересная аура, Вера.
– Давайте перейдем на «ты»? – пускай ей и двести двадцать шесть лет, но выглядит немногим старше меня.
– Давайте, – согласилась она.
– Чем тебя так заинтересовала моя аура?
– Слишком много оттенков. У большинства людей преобладают три, максимум четыре цвета, а твоя полыхает радугой. Очень красивая.
Вампиры
– Ты влюблена, – вынесла вердикт Алёна, – но влюбленность постепенно переходит в любовь. Цвета становятся глубже, насыщеннее. Хотя, на мой взгляд, твоей ауре недостает красного.
– Почему именно красного? Что он означает?
– Спроси, – она постучала ногтем по стене, разделявшей кухню и гостиную. – Это жутко бестактно с моей стороны, но всё же…
– Спрашивай, – улыбнулась я, наливая себе чаю. – Отвечу, если смогу.
– На своем веку я повидала немало влюбленных всех возрастов и социальных слоев, но вы не вписываетесь в общую схему. Не целуетесь почем зря, не держитесь за руки украдкой, не стреляете глазами, думая, что никто не видит, и не делаете прочих глупостей. Почему? Может быть, раньше делали, а теперь перестали? О, Тьма Непроглядная, как неловко…
– Всё нормально. Понимаешь, я всегда была против игры на публику вроде: «Смотрите все, это мой парень!» Да и наше служебное положение… обязывает соблюдать предосторожности. Лавину сплетен, к счастью, пережили, новость перестала быть новостью, и нас оставили в покое. Многие сразу не поверили, но так даже проще.
Ни к чему ей знать, как я к этому отношусь. Сказать можно всё что угодно, можно похихикать за чашечкой кофе, но смириться с гадостями нельзя.
– А он как реагирует?
– Бурно, – не удержавшись, я фыркнула в чашку, – поначалу вся больница тряслась. Рты затыкались насильно, и хоть бы кто-нибудь возразил. Изображать взаимную неприязнь – не моя идея, только осуществляли вместе, но иногда настолько входишь в роль, что забываешь, где любовь, а где…
– Сплетничаете? – в кухне нарисовался Артемий.
– Обмениваемся опытом, – подмигнула вампирша. – Доброе утро!
– Утро добрым не бывает, – он зевнул, прикрыв рот ладонью, – лучше здравствуйте. Привет, Вер.
– Привет. Выспался?
– Не напоминай! Этот бы диван да в нашу ординаторскую, – Воропаев с надеждой заглянул в сковородку. – Женька умудрился не слопать всё? Не иначе, как в лесу что-то сдохло.
Завтрак прошел в спокойной дружеской обстановке, мы обсуждали планы на сегодняшний день. Алёне удалось найти большую часть компонентов для мази. Череду и настойку боярышника купим в аптеке, а вот со слезами домового вышла неувязочка. У Воропаевых есть свой домовой, однако как заставить его плакать?
– Подарю ему ящик водки, – со смехом сказал мой начальник, – и Никанорыч разрыдается от умиления. Если серьезно, то это не проблема. Скажите лучше, где нам взять «подкожный жир тюленя-альбиноса, случайно убитого гарпунером китобойного промысла»? В каждом зелье есть свой бредовый компонент, который обычно заменяется аналогом. Тюлень-альбинос – пока самый бредовый компонент в моей практике. Ваши варианты?
– Рыбий жир? – предложила я.
– Не пойдет: не та консистенция.
Алёна подала неплохую идею: