Созвездие Девы
Шрифт:
– Ты прекрасна в любом виде, – хмыкнул «писаный красавец», нагло копавшийся в обрывках моих мыслей, – и не один я так считаю. Жертв твоего обаяния называть не буду, дабы сохранить за людьми право на конфиденциальность.
Слово «конфиденциальность» невольно напомнило о визите мотоциклетной дамы. Я резко поставила «заслонку», продолжая думать о разбитых сердцах отделениях.
– Вер, – Артемий собрал грязную посуду и сложил в мойку, – что случилось?
– С чего ты взял, что что-то случилось? – ответила я вопросом
– С того, что я колдую не год и не два и о мысленных импульсах знаю гораздо больше твоего, без обид. Психически здоровый, спокойный человек не может сосредоточиться на одной-единственной мысли – это подтвержденный наукой факт. Остальные мысли всё равно идут побочным фоном. Если же это не так, вариантов только два: а) человек упорно пытается сосредоточиться на чем-то для себя важном, вызубрить стихотворение, формулу или экзаменационный билет; б) желает что-то скрыть за определенной мыслью. Как считаешь, к какому из двух вариантов, зная тебя, я склоняюсь?
Хлопнула дверца мышеловки. Я надулась и буркнула:
– То есть, возможность наличия у меня личных, если хочешь, интимных мыслей ты даже не рассматриваешь? Ну-ну.
– Просто я знаю, к чему может привести обилие «интимных» необоснованных мыслей, – прошептал он, – и не хочу, чтобы это приключилось с нами. Потому что боюсь.
– Если я скажу, обещаешь ни на кого не покуситься?
– Разве что дело дойдет до крайности. Обещаю.
– Пока тебя не было, приезжала Маргарита. Она хотела устроить мне проверку на прочность.
Глава 15
Крылья для двоих
Любовь – это когда ничего не стыдно, ничего не страшно, понимаете? Когда тебя не подведут, не предадут. Когда верят.
М. Рощин
Воропаев не изменился в лице, словно новость о незапланированном визите сестры ничуть его не удивила.
– И как проверка, удалась?
– Понятия не имею, – проворчала я в его обычной манере, – именно это меня и беспокоит.
– Разве Марго не озвучила результаты?
– В том-то и дело, что озвучила. Назвала блаженной и гостем с Марса, потому что, якобы, одни блаженные да зеленые человечки не польстятся на фирменные шмотки!
Он заметно расслабился.
– В духе моей сестрицы.
– Так ты знал, что она приедет?!
– Разумеется, нет, – обиделся Артемий, – иначе бы не рискнул оставить вас наедине. Марго ценит экспромт и вдохновение, не сердись на нее за это.
– Так кто ж сердится? – забормотала я, в душе радуясь такому повороту беседы. – Извини, что не сказала сразу: она попросила не говорить, но раз это важно…
– Мне надо отучаться от привычки лезть в душу почем зря, – вздохнул Воропаев. – Пускай я всегда знаю, чего ожидать, это нечестно по отношению к тебе.
– Я не против твоего присутствия в моей голове, – накрыла его руку своей, как это делала сегодня Ксюша, –
– При условии, что эти маленькие тайны не обернуться большой проблемой.
– Разумеется, – чопорно кивнула я. – Где поставить подпись?
– Достаточно твоего «честного пионерского».
– Честное пионерское! По рукам?
– По рукам.
Мы пожали друг другу руки. Перевести всё в шутку – лучший выход. Тайны Марго я так и не выдала, названая сестренка гордилась бы мною.
– Знаешь, а она мне понравилась, несмотря на экспромт.
– Марго умеет быть обаятельной, когда захочет, но характер оставляет желать лучшего.
– Как и твой, – поддела я.
– Спорить не буду: иногда сам себе противен, хотя…
– …в большинстве случаев с тобой можно иметь дело.
– Безусловно.
– Безусловно.
Разногласия забыты, все довольны и счастливы, лишь Арчи носится по кухне со скоростью крошечного истребителя. Как буду укладывать его – ума не приложу. Сам точно не уснет.
– Ладно, я в душ. День был насыщенный, – Артемий провел рукой по моей макушке.
– Я скоро подойду, только вот угомоню твой подарок…
– Хм, есть неплохая идея, чем можно заняться завтра.
Я выгнула бровь (результат долгих и мучительных тренировок) и перехватила щенка в полете. Палец уже перестал реагировать на укусы.
– Научим тебя успокаивать обормота, а заодно исправим ошибку медведя-садиста, – подмигнул Воропаев.
Это возможно? На полном серьезе, возможно? Уткнулась лбом в его плечо. Кажется, мы на собственном примере убедились, что в мире нет ничего невозможного.
– Обормот, не дуркуй, имей совесть! Дай хозяйке право на личную жизнь.
Арчибальд презрительно чихнул и щелкнул зубами.
– Он говорит, что право на личную жизнь – это единственное право, которым пользуется хозяйка. И вообще, надо делиться, вот так, – перевела я.
Улегся Инспектор Гаджет очень быстро, и десяти минут не прошло. Погасив свет на кухне, я проверила, заперта ли входная дверь. Эхо душной майской ночи долетало сквозь приоткрытое окно, но внутри «усадьбы» было неизменно прохладно. Через два дня мы уезжаем, а жаль. Я буду скучать по этому месту.
Дом погрузился во мрак, лишь горел на втором этаже одинокий светильник да пробивалась из-под двери ванной тонкая светлая полоска. Я ненадолго заглянула в спальню, чтобы расстелить постель, и, подумав, не стала по обыкновению выключать свет, только приглушила. Лицемерие и ханжество – такие же грехи, как зависть и чревоугодие, Вера Сергеевна. Ты стала ханжой, как это не прискорбно. Собираешься и дальше заворачиваться в простынку, э? Если закрыть глаза, мышь не исчезнет, а продолжит есть твой кактус, поэтому пора оставить в прошлом старые комплексы. Хуже в любом случае не станет, только лучше…