Созвездие мертвеца
Шрифт:
— Теперь-то я уж ничего не скажу. И там про тебя не написано.
— А про вождей?
— Ну, наверное, официально президента отстранят по состоянию здоровья. Комитет какой-нибудь соберется.
— А я?
— А про тебя не сказано.
— А ты?
— А вот про меня — да.
— Шутишь?
— Пророчества эти начнут осуществляться, когда текст этот покинет место своего долгого хранения в Северной земле. Все тогда придет в движение. Три человека будут тому
— Которое?
— Не помню.
Георгий посмотрел нехорошо и тупо. Мужик как мужик. Роста среднего, лет так пятидесяти, лицо округлое, глаза непростые, и счастья в них не видать.
Новый этот персонаж пьет кофе из термоса, мне не предлагая. Госпожу Сойкину не замечает вовсе. Разворачивает бутерброд в фольге, совершенно просто и естественно, как будто это какая-то комната мастеров на заводе. Хлеб серый, ветчина. Наконец протирает руки салфеткой, усаживается напротив меня, подпирает скулы свои кулачками, долго смотрит и говорит:
— Давайте знакомиться, господин прорицатель.
— Не вижу смысла.
— Увидите позже. Братан, погуляй, — обращается он к тому человеку, что называл своей конторой ГРУ.
И мы остаемся наедине.
— Так целы тексты?
— Целей не бывает.
— Впрочем, это уже не имеет никакого значения.
— Да неужели?
— В том пространственно-временном континиуме, в котором мы находимся, не имеет.
— Вы нас лучше убейте сразу, только не морочьте голову. Мне это уже неинтересно.
— Вам да, а спутнице вашей? Я думаю, ей еще пожить надо. Познать радость материнства, прочее. У вас-то нет на нее планов?
Я смотрю на него неопределенно долго, и он глаз не отводит. А потом говорит снова:
— Я полковник Службы безопасности Президента. Зовите меня Федором Михайловичем.
— Да хоть Антон Палычем. А о каком президенте идет речь?
— Это не имеет значения. Вы человек здравый и взрослый. Президенты уходят и приходят. А служба остается.
— А что выше? ГРУ или вы? Или ФСБ?
— Да перестаньте вы надо мной глумиться. И так всю страну на уши поставили. Любопытством своим и склонностью к мистификациям.
— Какие же это мистификации, когда все было предсказано с точностью до шестого знака.
— Напрасно вы в документы государственной важности нос свой ученый сунули.
— Какие еще документы?
— Такие. Что же, старик Сойкин сам в катрены вписывал сценарии?
— Это вы про те служебные записки?
— Про них родимых.
— Захотелось
— А теперь слушайте меня. Мы с вами знакомы в общем-то давно. Это я вас спас и через морг провел.
— Мне кажется, я вас вижу впервые.
— Если бы вас тогда в морге за пятку взяли чины эти и инспектор из центрального аппарата, они бы живыми откуда не вышли.
Я опять смотрю на Федора Михайловича и в глубинах его глаз противоестественных пропадаю. Не может у человека быть таких глаз специальных. Разве только у чина из службы охраны Президента.
— Я должен вас отмобилизовать для одного важного поручения. Это важное государственное дело.
— Да о каком государстве речь-то идет? Отец родной? Лев Николаевич? Или как вас там?
— Игорь! Слушай и запоминай. И от того, как быстро и надежно ты уяснишь себе смысл сказанного мной, зависит твоя жизнь, жизнь девушки…
— Да убейте вы нас, не мучайте. Я сыт по горло этим всем.
— Вот именно, по горло. Вначале по губам, потом по язычку, потом по горло. Вы это для нее предлагаете?
— Чего? — Я привстаю.
— Того самого. Вас-то, Игорь, мы просто сожжем в печи живого. А ее по всем правилам.
— Ну и что?
— Смелый вы человек, однако. Мы вас жечь будем медленно, чтобы вы смотрели этот предельно эротический номер. А потом девочку, на вас женщина горит лучше.
Он смеялся долго и непосредственно, отчего я решил, что он не шутит.
— А то, что вы мне сейчас предложите, ненамного лучше того, что нам предстоит в случае моего отказа?
— Рисковый вы человек. Однако попробуем. Вначале вас решено было просто ликвидировать. Найти тексты теперь не представляется невозможным, вы даже не представляете, на каком уровне дознаватели наши работают.
— Что нужно-то?
— Полетим в Москву. Точнее, доберемся до нее. Но часть пути, естественно, самолетом. Прибываем на один интересный аэродром. Мало кто про него знает. Потом вы оказываетесь в домике охотничьем. Девка с вами. И работаете.
— Над чем?
— Над ней. В свободное от основной работы время.
— И что это за работа?
— А та, что вы сделаете легко и непринужденно.
— Требуется знание языка?
— Языка, текстов, зауми этой провидческой. Вы будете формировать предвидения. Согласно служебной записке, подобной той, что на свою беду нарыл старик Сойкин. Понимаете ли, грядет время перемен. Кардинальных. Помните, перед сменой общественно-экономической формации и политического строя в девяносто первом-девяносто третьем годах на экранах «ящиков» резвились астрологи?