Созвездие Весов, или Рыцарь падшей королевы
Шрифт:
– Тогда и Анна – ведь это с нее все началось, – тогда Анной, по-твоему, тоже управляет Луна?
– О нет, Анна – это совсем уникальное явление в этой истории… если хочешь проанализировать ее личность, прежде всего стоит вспомнить о том, что убийца бил ее ногами, а она не пыталась при этом не только сопротивляться, но даже и отомстить ему впоследствии… И что она хорошо знала своего мучителя и, по всей видимости, он был ей дорог…
– И?
– Людям только одного знака Зодиака свойственно такое мазохистское поведение. Рыбы – последний знак Зодиака, и обычно эти люди ставят себя на последнее место. Чаще
– Луна покровительствует Раку, – продолжала Ада. – Встречаются два типа Рака: Рак, чьи рога обращены к небу, и Рак, который упирается своими рогами в землю. Первые – большие фантазеры и неумные бродяги. Это не тот тип, который нам нужен. А вот второй тип… мрачные, меланхоличные люди, живущие в соответствии с импульсами своего подсознания. Их душа непонятна, темна и неуловима. Даже те, кто прожил с таким Раком много лет, никогда не смогут сказать, что знают и понимают все его мысли и поступки. Психологически очень слабый и незащищенный Рак всю свою жизнь нуждается в чужой опеке и защите, но в то же время и сам любит кому-нибудь покровительствовать. И главное – Раки очень хорошие дети, они хранят привязанность к тем, кто их воспитал, в течение всей жизни.
– Рак… Это тот, кто родился… родился…
– В период с 21 июня по 22 июля. Но тебе необязательно перебирать всех, кто замешан в этой истории и выяснять у них дату рождения. Важно помнить о второй примете: рядом с таким Раком должна обязательно находиться Рыба. Кем она будет ему приходиться? Ты не догадываешься?
Макс долго и честно думал над этим вопросом, но в конце концов был вынужден признаться, что сдается. Тогда Ада, наклонившись к нему так близко, что он почувствовал шелк ее волос и жар ее горячего дыхания, назвала Максиму имя убийцы…
День? Ночь? Если день, то какой? Туман понемногу рассеивался, впуская в сознание знакомые контуры помещения: стопка корзин, тяпки, лейки…
На этот раз все происходящее с Ариной не было сном; она лежала на холодном земляном полу того самого сарая, который они с Валькой так неудачно пытались покинуть, и не могла не только крикнуть или позвать на помощь – она даже застонать не могла. А застонать хотелось: веревки, которые связывали прижатые к туловищу руки и ноги, сильно врезались в тело и причиняли нешуточную боль. Собственно, от этой боли Арина и очнулась.
Из всех доступных ей движений оставалась только возможность повернуть голову: она перекатила ее влево и увидела прямо перед собой мертвый глаз, наполовину закрытый черной короткой прядкой. В ужасе Арька перекинула голову направо: по этой стороне связанный точно таким же манером, что и она сама, лежал и печально смотрел на нее Валька, и черная кровь, медленно застывая, стекала из-под его волос на щеку.
Но он был, слава богу, жив.
Его рот, как, впрочем, и Арькин, был крест-накрест запечатан двумя широкими полосами скотча. Почувствовав, как сознание снова начинает заволакиваться, на этот раз от отчаяния, она стала извиваться совершенно по-змеиному – мало
Вслед за Арькой и Валька решил задорого продать свою жизнь: он начал не только вилять всем телом, но и биться головой о деревянную стену сарая, создавая какой-никакой шум. Правда, настолько слабый, что внимание прохожих он бы привлечь не сумел…
– Зарублю, как собаку! – Стопка корзин распрямилась и оказалась человеческой фигурой. Высокий человек шагнул к ним, и в узкой ленте по-прежнему пробивающегося из щели солнечного света на миг радостно блеснуло лезвие топора.
Валька замер; Арька замерла еще раньше.
– Лежать, молчать, не шевелиться до самой темноты! Тогда умрете легко. Иначе…
Предоставленный выбор показался Арине начисто лишенным оптимизма. Она замычала.
Лезвие тут же оказалось у самого ее лица. От заточенной стали исходил могильный холод:
– Ты, дура! Думаешь, шутки тут с тобой шучу?
Нет, Арина так не думала. И даже «дуру» пропустила мимо ушей без особой обиды; больше всего ей хотелось как-нибудь изловчиться дать понять убийце, что надо бы поговорить, но Арька никак не могла придумать способа донести до него это предложение.
– Му-ма-мум-ма, – сказала она, что должно было означать: «Пожалуйста…» – и подавилась собственными звуками: человек еще больше выпрямился, пружинисто замахнулся – занесенный топор просвистел в сантиметре от нее и с треском вонзился в дощатую стену над самой ее головой:
– Молчать!!!
Арина закрыла глаза; по животу и груди стекали вниз крупные холодные капли пота. Валька тяжело сопел рядом – было слышно, как бьется его сердце. Аринкино же трепыхалось где-то в районе пяток.
– Это из-за тебя все, сука! – с ненавистью прошептал убийца и пнул Арьку в ягодицу тупым носком огромного резинового сапога.
По-прежнему не открывая глаз, она попыталась сосредоточиться на поисках выхода – ведь авторы умных книжек наперебой повторяют, что безвыходных положений не бывает. Интересно, какой выход могли бы предложить эти авторы, если бы лежали связанными на земляном полу и какая-то сволочь замахивалась на них топором?
Арина вновь открыла глаза; Валька, если судить по его напряженному телу, тоже проклинал в данную минуту авторов умных книжек. Похититель и будущий убийца в позе роденовского «Мыслителя» (правда, что-то Арька не могла припомнить, чтобы «Мыслитель» Родена держал в руках топор) сидел напротив. Лица его было не разглядеть. А впрочем, не больно-то и хотелось: в последние минуты своей жизни рассматривать впадинки и родинки на лице убийцы – это чересчур…
Тэк-с. Выхода никак не придумывалось.
Оставалось только одно – молиться. «Господи!!! – завопила Арина в мыслях и даже закатила глаза от нахлынувшего экстаза. – Господи, если ты есть, – яви чудо! Пошли нам ангела-спасителя из своего небесного ОМОНа, я знаю, у тебя есть такой, господи!!! Не дай погибнуть во цвете лет! Пошли нам ангела, господи!!!»
…И ангел явился!
Сначала они услышали его шаги – Арина прислушивалась к ним с крайним удивлением, потому что не ожидала, что небеса так быстро откликнутся на ее просьбу. Конечно, злодей тоже услышал эти шаги: он привстал с места, вслушался и прокрался к двери. Топор из рук он не выпускал.