Спартак. Бунт непокорных

Галло Макс

— Но я ошибся. Ты свободный человек, у тебя взгляд воина. Тогда те деньги, что я тебе дал, — я не скажу, что ты их украл, ведь ты ничего не просил, — используй для того, чтобы уйти от римлян. Я грек, и хорошо их знаю. На Родосе я преподавал философию молодым аристократам, мечтавшим о самых высоких должностях в республике. Я объехал все Средиземноморье от Азии до Иберии и видел лишь покоренные народы, людей с клеймом как у животных. Послушай меня! Римляне терпят только тех, кто служит им. Ты родом отсюда, фракиец? Покинь свою страну.

Те, что действуют от имени Рима, будь то трибуны, центурионы или просто граждане республики, не успокоятся, пока не сделают тебя рабом. Им нужны умелые, сильные руки, и ты будешь трудиться в поместьях таких обширных, что даже хозяева не знают их границ. На Сицилии, в Нумидии и Иберии я видел, как людей избивали сильнее, чем быков. Они отведут тебя в рудники, и ты будешь добывать серебро или золото. Станешь крысой. Потеряешь разум, зрение, жизнь.

Он наклонил голову, оценивающе посмотрел на Спартака.

— Или, поскольку ты очень силен, тебя купит ланиста, организатор игрищ. Он вытолкнет тебя на арену, какие есть даже в самых маленьких городах. Выпустит против тебя диких зверей, германских или нумидийских гладиаторов. Тебе придется сражаться, а толпа будет аплодировать или требовать твоей смерти. Быть может, ты останешься жив после нескольких боев, но твоя судьба будет предопределена. Тебя зарежут или разорвут в клочья на арене, твое тело потащат по песку, чтобы бросить в клетку львам или тиграм.

Он указал на кошелек, который держал Спартак.

— Содержимое этого кошелька поможет тебе выжить, но беги так быстро, как только можешь! Я знаю своих рабов. Они наверняка предупредили римлян, надеясь, что их не накажут за то, что они сбежали. Мне помогут, потому что знают: я друг трибуна Кальвиция Сабиния. Что ты сможешь сделать против центурии? Тебя возьмут в плен.

Он положил руку на плечо Спартака.

— Слушай Посидиона, — сказал он. — Я грек, я — мудрый человек.

Спартак отстранился и бросил кошелек к ногам грека.

10

Внезапно из леса появились легионеры.

Аполлония взвизгнула, подпрыгнула, но они уже набросились на Спартака и повалили на землю. Она упала на колени и принялась, воздев руки к небу, призывать Диониса защитить Спартака.

Легионеры не обращали на нее никакого внимания. Они придавили Спартака к земле, стали топить в грязи. Связав его, они отошли, пропуская вперед центуриона Номия Кастрика. Тот поставил ногу на голову Спартака, а затем наклонился и схватил фракийца за волосы.

— Я предупреждал тебя!

Кастрик колебался. Ему было достаточно оставить ногу на затылке Спартака, чтобы тот захлебнулся в грязи и умер.

— Не убивайте его, — сказал Посидион, подходя к ним.

Он показал Кастрику кошелек.

— Я покупаю его жизнь.

Запустив руку в кошелек, он достал кусок золота, и Кастрик замер.

— Если ты его убьешь, я пожалуюсь трибуну Кальвицию Сабинию.

Кастрик

убрал ногу, отпустил волосы Спартака и взял золото, которое протягивал ему Посидион.

— Он напал на нас, ранил нашего караульного, — сказал Кастрик. — Он дезертир и заслуживает смерти. Трибун должен выполнить закон.

— Ты продал мне его жизнь, — ответил Посидион.

Он вытащил из кошелька еще несколько монет.

— Я покупаю у тебя и женщину, — добавил он, указав на Аполлонию, которая продолжала молиться.

Кастрик пожал плечами.

— Ее берет любой, кто захочет. Она как собака.

На его лице появилась гримаса отвращения.

— Но ты грек, — продолжал он. — А вы, греки, другие. Даже ты, ритор, такой же пес, как и все остальные. Так бери же ее.

— Я купил у тебя и жизнь мужчины, — повторил Посидион.

Он склонился над Спартаком, распухшее, залитое кровью лицо которого исказила гримаса боли.

— Это ценный товар, а ты с ним дурно обращался.

Номий Кастрик изо всех сил ударил Спартака в бок. Фракиец скорчился от боли.

— Я продал тебе его жизнь, — сказал Кастрик. — Но его будет судить трибун. Только он может решать.

Он взмахнул рукой, и двое легионеров подняли Спартака на ноги. Тот покачнулся, затем выпрямился, бросился, опустив голову, на Кастрика, и повалил его одним ударом кулака. Легионеры стали бить Спартака древками копий, и тело его вскоре покрылось широкими красными рубцами.

— Останови их, — сказал Посидион, — или потеряешь богатство.

Кастрик приказал легионерам оставить Спартака.

— Он сбежал. Ты поймал его, — продолжал Посидион. — У тебя есть на него права, но его жизнь также принадлежит мне. Если ты убьешь его, считай, что выбросил золотой слиток в море.

Центурион смотрел на Посидиона, но, казалось, не понимал его.

— Пусть его судят боги, — сказал грек. — Пусть он даст бой на арене. Трибун согласится. Если фракиец умрет, значит, боги наказали его. Если выживет, станет рабом. В любом случае он от тебя не уйдет.

— А ты?

— Мне интересно наблюдать за судьбами людей и выбором богов, — ответил Посидион. — Как ты верно заметил, я грек.

11

Спартак лежал обнаженный, закрыв глаза и вытянув руки вдоль тела.

Кровь засохла на его истерзанной коже.

Легионеры бросили его в деревянную клетку посреди лагеря VII легиона. Они развязали его и поставили рядом миску с похлебкой и глиняный кувшин с водой. Иаир-целитель принес из леса травы, измельченных насекомых, бутылочки со змеиным ядом и принялся лечить Спартака.

С пленником обращались бережно. Он был так огромен, а его сила так велика, что он казался сыном богов. Спартак заслуживал особой смерти, и его оставили в живых, потому что трибун Кальвиций Сабиний решил — безоружный фракиец должен биться с варваром Гальвиксом.