Спартак

Джованьоли Рафаэлло

В это время патруль, возвратившись на назначенный ему пост, разжег почти погасший костер, и скоро блестящие языки оживившегося пламени стали бросать свои лучи на частокол и помогать таким образом Спартаку в его намерениях. Он легко мог разглядеть, где расположены декуманские ворота, находившиеся в римских лагерях дальше всего от позиций, которым угрожал неприятель. В лагере Мессалы Нигера эти ворота были обращены в сторону Нолы.

Как только Спартак ознакомился с расположением вала, он пошел обратно. Добравшись до своей когорты, он с предосторожностями повел ее к декуманским воротам. Безмолвно шагал отряд, пока не подступил так близко к лагерю, что топот шагов не

мог дойти до слуха римского часового.

— Кто идет? — закричал легионер Септимий тоном, по которому Спартак мог угадать, что на этот раз легионер не сделал ошибки, приняв лисиц за гладиаторов.

И, не получая ответа, бдительный Сетимий дал сигнал к тревоге. Но гладиаторы, бросившись бегом, спустились в ров и, подымаясь по другой его стороне с яростью и неслыханной быстротой, одни на спинах других, в мгновение ока были наверху частокола. Спартак, совершенно излечившийся от вывиха руки, проник сюда первым: он стремительно напал на легионера Септимия, с трудом защищавшегося от ударов, и закричал ему громовым голосом:

— Лучше было бы для тебя, злой насмешник, если бы вместо меня в эту минуту на тебя напала лисица, которую ты больше уважаешь, чем гладиатора.

Еще не закончив этих слов, он пронзил легионера насквозь.

Между тем гладиаторы по четыре, по восемь, по десять человек врывались в лагерь. Началась резня, какая обычно бывает при неожиданных ночных нападениях.

Тщетно пытались римляне оказать сопротивление яростному натиску гладиаторов, число которых увеличивалось с каждой минутой. Гладиаторы кидались на легионеров, захваченных врасплох, сонных, безоружных, и рубили их. Бойня была ужасающей.

Весь римский лагерь в один миг наполнился страшными криками и проклятиями. Это было не сражение, а кровопролитное избиение, во время которого за полчаса с небольшим свыше четырехсот легионеров простились с жизнью, остальные бежали, очертя голову, в разные стороны. Только около сорока, наиболее доблестных, под начальством Валерия Мессалы Нигера, почти все без лат и щитов, наскоро вооруженные мечами, пиками и дротиками, отступили к главным воротам лагеря, расположенным против декуманских. Храбро сражаясь, они старались сдержать врага, в надежде, что их сопротивление может дать время беглецам собраться и снова двинуться в бой.

Среди этих храбрецов выделялся Мессала Нигер; он упорно сражался, ободрял римлян доблестными призывами и от времени до времени звал Спартака, приглашая его померяться с ним в бою:

— Эй!.. Спартак!.. Подлый вождь гнуснейших разбойников!.. Где ты? Подлый раб, подойди скрестить мечи с свободными гражданами!.. Спартак, грабитель, где ты?

Несмотря на стоны, крики, звон оружия и шум разного рода, наполнявшие лагерь, фракиец услышал в конце концов дерзкие слова римлянина и, сильной рукой проложив себе дорогу среди своих бойцов, искал вызывавшего на бой, в свою очередь восклицая:

— Эй!.. Римский разбойник, грабитель, сын грабителей, оставь для себя эти прозвища, они твое единственное подлинное достояние!.. Вот я, римлянин, чего ты хочешь?

И при этих словах он встретился с Мессалой, который с необыкновенной яростью напал на него и закричал прерывистым от тяжелого дыхания голосом:

— Я хочу тебя изрубить.., на куски.., осквернить честный меч Валерия Мессалы, запачкав его твоей кровью…

Оскорбительные слова центуриона вызвали бешеный гнев фракийца, который, отбив яростную атаку римлянина, сам перешел в наступление. Одним ударом он превратил в щепки щит Мессалы, другим ударом пробил кольчугу, серьезно ранив противника в бок, и потом так сильно ударил по верху шлема, что несчастный

был совершенно оглушен; и счастье ею, что имя Валерии Мессалы, воскресив воспоминания любви удержало руку гладиатора, готовую пронзить центуриона.

Фракиец задержал свой меч в момент, когда он был на несколько дюймов в груди упавшего врага, и крикнул:

— Иди, юноша, и расскажи, что подлый гладиатор подарил тебе жизнь!..

Он помог Мессале встать и передал его двум гладиаторам.

После того как были убиты почти все те храбрые римляне, которые пытались сопротивляться гладиаторам, римский лагерь оказался в полной власти победителей.

То же самое повторилось и там, где Эномай напал на лагерь Клодия Глабра. Менее чем через час он одержал полную победу над легионерами, обратившимися в стремительное бегство и оставившими лагерь во власти мятежников.

Таким образом, благодаря мужеству и проницательности Спартака, тысяча с небольшим гладиаторов одержала блестящую победу над тремя тысячами римлян.

День спустя оба отряда гладиаторов соединились в лагере Клодия Глабра, которого победители беспощадно осыпали остротами и насмешками, называя его кошкой, убежавшей от мыши. Они сочинили и под громкий хохот распевали веселую песенку приблизительно следующего содержания:

Жил кот когда-то старый,Мышей противник ярый;Решил он мышь поймать.Он спящим притворился,Над норкой притаилсяИ начал ждать…Но враг проворный, ловкийИз этой мышеловкиКоту на спину скок!Кот думал о победе,О лакомом обеде, —И вот ему урок.Веревку мышь достала,Бубенчик привязалаК хвосту врага скорей,Ужасный звон раздался,Кот струсил и умчалсяПод дружный смех мышей.

Между тем в Капуе гладиаторы толпами убегали из школы Лечтула Батиата. Ежедневно, даже ежечасно приходили в лагерь на Везувий сотни новых воинов, в течение двадцати дней после победы Спартака над Клодием Глабром их пришло свыше четырех тысяч; вооруженные копьями, щитами и мечами, отнятыми у римлян, они, вместе с тысячью двумястами уже сражавшихся под начальством фракийца, образовали первый легион армии угнетенных.

Хотя в Риме были заняты более серьезными нетрудными военными делами, поражение, понесенное Клодием Глабром, вызвало некоторый шум. Сенату и римскому народу казалось недостойным имени римлян, что легионеры, победители всего мира, были разбиты и изрублены толпами подлых гладиаторов.

А тем временем «подлые», свыше пяти тысяч человек, построенные в манипулы, когорты, легионы, появились в один прекрасный день у Полы, цветущего, богатого и многолюдного города Кампаньи. Раньше чем начать атаку, они потребовали от граждан чтобы те добровольно пустили их в город, обещая взамен уважать жизнь и имущество жителей.

Устрашенные грозящей им гибелью, горожане собрались на Форуме; здесь после продолжительных криков и споров — одни были за сдачу, другие — за оборону, — победила партия более смелых. Ворота города были заперты, горожане поспешили к стенам, чтобы отражать нападающих. В Неаполь, Брундизиум и в Рим были посланы гонцы за скорым и сильным подкреплением.