Спартанский лев
Шрифт:
Пришлось взяться за оружие и Ксанфу. Он просто не мог оставаться в стороне, видя, что обе его натурщицы, Дамо и Галантида, без колебаний вступили в войско.
Вокруг Спарты были выставлены дозоры, как на ближних подступах, так и на дальних. Эвридам хотел назначить Ксанфа в один из ночных дозоров. Однако Булис сумел убедить Эвридама, что будет лучше, если художник отправится гонцом к спартанскому войску под Фирею.
Собственно, гонцами были выбраны Дафна и конюх Булиса, поскольку они хорошо знали местность и неплохо владели оружием. Ксанфа добавили к ним в последний момент. Галантида сумела повлиять
«Ему не место в войске: его руки слишком слабы для щита и копья, — сказала Галантида. — Если он падёт в сражении, кто тогда изобразит меня на картине в образе Леды?»
Булис признал доводы супруги резонными. Более того, эфор-эпоним велел своему конюху в пути всячески оберегать живописца. Для Ксанфа даже лошадь подобрали не самую резвую, чтобы он мог легко с ней справляться.
Дафна не скрыла своего негодования, узнав, что одним из её спутников будет Ксанф. Она напрямик заявила Эвридаму, что тот, как видно, не слишком-то беспокоится за родной город, если даёт ей в попутчики совершенно непригодного к военному делу человека.
— Ксанф искренне желает помочь нам, — сурово ответил Эвридам. — И кто из вас двоих станет обузой в пути, ещё неизвестно. Проще было бы послать одного Евбула.
Так звали конюха эфора-эпонима. Дафне пришлось смириться. Ксанф, увидев её верхом на коне, одетую в короткий хитон с разрезами на бёдрах, с луком и стрелами за плечами, кинжалом на поясе, пришёл в восторг.
— Дафна, ты просто вылитая царица амазонок! Я и не знал, что ты умеешь ездить верхом.
— Садись на коня, почтенный, — холодно промолвила Дафна. — Нам пора в путь. Где Евбул?
В следующий миг Дафна увидела конюха, который появился из узкого тенистого переулка. Рядом шёл Булис в нарядном длинном гиматии. Оба направлялись к храму Мойр [163] , возле которого было назначено место сбора для гонцов, отправлявшихся в Кинурию. От храма Мойр вела улица к мосту через Эврот, за ним начиналась дорога, ведущая к горному перевалу Парной.
— Нельзя ли поживее, уважаемые, — сердито проговорила Дафна, обращаясь к подошедшим. — Сколько вас можно ждать!
163
Мойры — греческие богини судьбы, определявшие срок жизни человека; дочери Зевса и Фемиды.
— Прости, Дафна. — Булис протянул тонкую кожаную полоску с нанесёнными на неё буквами. — Это донесение передашь в руки царю Леотихиду.
— Долго же эфоры сочиняли столь короткое послание, — презрительно усмехнулась Дафна. — Только зачем? Разве Леотихид не поверит моим словам: Спарте грозит опасность?
— Так надо, Дафна, — нахмурился Булис. — Не тебе обсуждать действия эфоров.
— Ну, разумеется! — неприветливо бросила Дафна и ударила пятками в лошадиные бока.
Худощавый загорелый Евбул легко вскочил на широкую спину своего длинногривого жеребца и устремился вслед за Дафной, которая во весь опор мчалась по улице, идущей под уклон. Прохожие при виде лихой наездницы опасливо жались к стенам домов. Многие узнавали Дафну
Ксанф с кряхтеньем взобрался на лошадь и пинками заставил её перейти с шага на рысь. Живописца распирала гордость от осознания, что эфоры доверили ему столь важное дело. И ещё, Ксанфу было приятно, что Галантида сама пришла пожелать ему удачи. Чтобы не выглядеть смешным, он не стал садиться верхом на коня в присутствии Галантиды. Вот почему от дома Леотихида и до храма Мойр живописец шёл пешком, ведя лошадь на поводу.
Выбравшись из города, Дафна перевела своего скакуна на столь стремительный галоп, что бедняга Ксанф на своей смирной лошадке стал быстро отставать. Дафне пришлось ехать медленнее, что раздражало её. Она принялась оскорблять Ксанфа, называя его неженкой, растяпой и неприспособленным к жизни выскочкой, которому совсем не место в Лакедемоне, где не только мужчины, но и женщины готовы к трудностям. Досталось и Евбулу, который пытался вступаться.
Ксанф угрюмо помалкивал, дабы не раздражать Дафну ещё больше. Да и что он мог сказать в своё оправдание? Ему, всю жизнь писавшему картины, ратные труды были незнакомы. Не доводилось Ксанфу и обуздывать резвых лошадей: он вообще предпочитал ездить верхом на мулах.
Равнина на левобережье Эврота была сплошь покрыта возделанными полями и оливковыми рощами. Среди полей и фруктовых садов тут и там виднелись селения илотов. Через одно селение Дафне и двум её попутчикам пришлось проезжать, поскольку дорога пролегала прямо по главной улице деревни.
Ксанф с любопытством разглядывал жилища илотов и их самих. Селение состояло из трёх десятков хижин, сплетённых из гибкого кустарника и обмазанных глиной. Конические и двускатные крыши неказистых домиков были покрыты соломой. В центре селения возвышался каменный алтарь и каменная статуя какого-то бога, по внешнему виду напоминавшая мужской фаллос.
Жители селения не выглядели неотёсанными дикарями, несмотря на свою одежду из грубого сукна. Мужчины-илоты все без исключения были бородаты, носили на голове конусообразные шапки из собачьих шкур, а на плечах плащи из шкур диких зверей мехом наружу.
Среди женщин-илоток было немало стройных и миловидных, увешанных медными и костяными украшениями. В отличие от спартанок илотки не завивали волосы и не укладывали их в изысканные причёски. Замужние илотки носили небольшие шапочки, плотно облегающие голову и украшенные живыми цветами. Волосы, собранные в пучок на затылке, висели сзади пышным хвостом. Молодые девушки носили волосы заплетёнными в четыре косы, две ниспадали на спину, а две свешивались с висков на грудь. Такие причёски Ксанфу доводилось видеть у женщин из древнего племени абантов, живущего на острове Эвбея.
В далёкие-далёкие времена абанты жили по всей Срединной Элладе и были процветающим народом, но потом с севера пришло племя лелегов и заставило абантов потесниться. Вместе с лелегами в Среднюю Грецию пришли дриопы, народ, искуснейший в обработке камня и бронзы. Затем нахлынувшие опять же с севера ахейцы поработили дриопов и лелегов. Абанты были изгнаны на остров Эвбею. Всё это было в стародавние времена, когда греческий язык назывался ахейским, а завоеватели называли себя эддинами и не считали таковыми автохтонные племена лелегов, абантов и дриопов.