Спартанский лев
Шрифт:
От усиления морской мощи Афин страдали и коринфяне, которые тоже оказывали поддержку Эгине. Однако власти Коринфа сделали мудрый шаг во благо общему делу, предложив афинянам и эгинцам заключить мир. Афиняне первыми откликнулись на этот призыв, попросив коринфян и спартанцев стать посредниками при улаживании споров между ними и эгинцами. В Спарте поначалу приветствовали затею коринфян, поскольку вступление Эгины в Эллинский союз значительно усиливало объединённый греческий флот. Но когда те же коринфяне стали настаивать, чтобы Спарта заключили мир с Аргосом, то среди спартанских старейшин
Если афиняне и коринфяне уговаривали Спарту не начинать войну с Аргосом, то Эгина и Мегары открыто объявили, что в случае начала этой войны они встанут на сторону аргосцев.
Только-только созданный Эллинский союз грозил развалиться.
Очередные выборы эфоров помешали спартанцам начать войну. Вновь избранная коллегия к негодованию сторонников войны с аргосцами объявила о готовности заключить мир. Немало людей в Коринфе, Афинах, Мегарах и Эгине вздохнули с облегчением, узнав о таком решении спартанских эфоров. Дабы высказать свои добрые намерения и желание замириться со своим извечным врагом, лакедемоняне отпустили без выкупа всех аргосских пленных и убедили сделать то же самое микенян.
Посредниками в этом деле выступили коринфяне и эгинцы.
Несмотря на уговоры эгинцев и предпринятые шаги лакедемонян, в Аргосе не торопились заключать мир со Спартой и вступать в Эллинский союз. Аргосцы желали, чтобы спартанцы вернули им также Кинурию. И ещё они хотели председательствовать в Эллинском союзе наравне с афинянами и спартанцами.
После таких заявлений лакедемоняне прекратили всякие переговоры. Вопрос о мире повис в воздухе. Афиняне попросили спартанцев не вступать первыми в войну с Аргосом, дабы сохранить в целости Эллинский союз. Если же аргосцы опять вторгнутся в Лаконику, тогда афиняне придут на помощь лакедемонянам по первому их зову. В Спарте ответили согласием на это предложение.
ЭЛЛА
Едва взглянув на брата, Дафна сразу поняла: что-то случилось. Был вечер. В это время суток Леарх должен был находиться в доме сисситий, где повара уже приступили к раздаче первой смены блюд.
Дафна сразу сказала об этом Леарху, едва тот появился на пороге её дома.
— Гляди, влетит тебе за опоздание на общественную трапезу, ну, выкладывай, что стряслось. Только быстро.
Она привела брата в мужской мегарон и усадила на стул. Старый раб, возившийся с дровами возле очага, повинуясь властному жесту Дафны, тотчас покинул обширное помещение, разделённое дубовыми колоннами на три части. Несколько масляных светильников на бронзовых подставках с трудом рассеивали царивший в мегароне полумрак.
— Горго больше не хочет встречаться со мной, — промолвил Леарх голосом, полным отчаяния. — Она сама сказала мне об этом только что.
— Вы с ней поссорились, что ли? — спросила Дафна.
— Нет. — Леарх мотнул головой. — Всё было хорошо до сегодняшнего дня. А сегодня
Дафна долго хранила молчание, размышляя.
— Ну, что скажешь?
— Вот что, братец, — решила Дафна. — Не отчаивайся раньше времени. Ступай в дом сисситий. Я сама поговорю с Горго.
— Когда?
— Сегодня.
Дафна чуть ли не силой выпроводила брата на улицу.
— Беги в дом сисситий! — приказала она и захлопнула дверь.
Леарх нехотя подчинился. Однако засевшая в нём обида заставила повернуть к дому Меланфо, где он рассчитывал найти облегчение своим душевным мукам.
Меланфо теперь жила в доме Эвридама. Сюда Леарх старался не приходить, дабы не ставить любовницу в дурацкое положение. Тайные встречи происходили по договорённости в маленьком домике Меланфо, доставшемся ей в наследство от отца. Обычно она договаривалась через свою старую полуглухую служанку. В последнее время Леарх избегал Меланфо, которая чувствовала, что у юноши появилась возлюбленная явно моложе и красивее неё. Меланфо хоть и страдала, но при встречах вела себя так, будто ничего не произошло.
Увидев Леарха во время, когда все мужчины в Спарте находятся за столом в домах сисситий, Меланфо очень удивилась.
Юноша сразу полез целоваться, что тоже удивило Меланфо, давно не замечавшую у своего любовника такой пылкости.
— Что случилось, милый?
Они стояли в тёмном коридоре недалеко от входной двери.
— Я соскучился по тебе, — шёпотом ответил Леарх.
— Приятно слышать, — промурлыкала Меланфо, слегка укусив его за кончик уха.
В ответ Леарх запустил руку Меланфо под платье.
Дыхание женщины участилось. Она ущипнула Леарха за руку и, прошептав: «Негодный мальчишка!», потащила своего юного друга в спальню.
Рабы в доме Эвридама тоже были заняты обедом, поэтому любовники смогли уединиться без помех.
— Учти, времени у нас немного, — прошептала Меланфо, торопливо раздеваясь и складывая одежду на широкую скамью.
Расстелив постель, Меланфо обернулась на Леарха, который по-прежнему был в хитоне и плаще. Подняв повыше глиняный светильник, он разглядывал росписи на стенах спальни. Кроме ланей и леопардов на стенах были изображены обнажённые бегущие девушки с лаконскими причёсками. На одной из стен было запечатлёно торжественное шествие жриц Артемиды со священными сосудами в руках. По сравнению с настенными росписями в доме Леотихида эти рисунки показались Леарху довольно примитивными по стилю.
— Так вот где рыжеволосая богиня отдаётся своему супругу, — с некой долей грустного разочарования произнёс Леарх и взглянул на Меланфо. — Скажи, ты любишь Эвридама? Ты ведь недавно родила от него дочь.
— Ты же знаешь, что я люблю тебя, — ответила Меланфо, устремив на любовника прямой открытый взгляд. — И дочь я родила от тебя, а не от мужа.
— Эвридам догадывается об этом?
— Не догадывается. — Меланфо тряхнула рыжими кудрями и с призывной улыбкой протянула руки к Леарху.