Спасатели веера
Шрифт:
— Я ошиблась в тебе, землянин, но маг ты еще посредственный, многомерие тебе не подчиняется. Прощай. — С этими словами она исчезла.
Никита постоял немного, прислушиваясь к своим ощущениям, потом сунул инферно под воротник, за шею, и тот словно нырнул в кобуру, под металлическую пленку магиполя.
— Бежим, — сказал Такэда. — Она сейчас вернется, и не одна.
— Не вернется. Во всяком случае, не сейчас. Я не знаю, почему до сих пор нет остальных составляющих Гиибели, но ее полностью, во всей сложности многомерной структуры тела и сознания — еще нет.
— Ты знал, что это…
— Догадывался. Зато выяснил, зачем Гиибели женский «гарем». Женщины для нее — перципиенты, внедряясь в них, она чувствует то же, что и они, поэтому и не препятствует проникновению в Гашшарву мужчин, причем мужчин-лидеров, чьих невест и жен она похитила. Во всех временах и хронах. И еще она права в том, что выйти из Гашшарвы невозможно. Почти.
— Как же мы выйдем?
Сухов не ответил, так как в комнате неслышно появился Дадхикраван. Их разговор длился полсекунды, потом Никита подтолкнул Толю к выходу.
— Ступай за ним, он нашел Ксению. Я сейчас.
Такэда послушно последовал за огненным человеком, но Сухов окликнул его:
— Оямыч.
Толя оглянулся.
— Спасибо за помощь.
— Не стоит благодарности. Разве ты не контролировал ситуацию?
— В общем-то контролировал, но ты появился в самый нужный момент. Мадам пол-Гиибели не знала, что у нас есть умертвие. Поэтому ее задача усложнилась. Ну, иди.
Такэда выбрался вслед за Дадхикраваном из дома. Огненный человек повернул к беседке, прятавшейся в глубине сада, протянул к ней руку, засиявшую ярче, и беседка провалилась сама в себя, образовав колодец-спуск в неведомые глубины здания.
— Подождите, Наблюдатель, я выведу ее.
Толя послушно остановился, пытаясь унять заколотившееся сердце. Вокруг было невероятно тихо, не пели птицы, не шелестел ветер в ветвях деревьев, будто кто-то выключил жизнь этого уголка природы, и тень зловещей фигуры демона, хозяина Гашшарвы, казалась материально весомой, придавливающей к земле, внушающей тревогу и неуверенность.
Дадхикраван появился через несколько минут, ведя за собой девушку. Это была Ксения и не Ксения. То есть физически девушка была копией художницы, но глаза ее были пусты и прозрачны, и Такэду она не узнала. Толя взял ее за руку и отпустил, проглотив разом все слова. Ксении Красновой здесь не было, в замке Гиибели хранилась лишь ее оболочка, жизнедеятельность которой поддерживалась искусственно, интеллект и душа отсутствовали. Рассыпана, вспомнился термин Никиты. Как зачарованный, Такэда не мог оторвать взгляда от лица Ксении, и собственная душа его корчилась в пламени любви и ненависти. Любви к подруге, выбравшей Сухова, и ненависти к демону, способному не только на великие деяния, но и, как оказалось, на мелкие страстишки, присущие человеку.
Очнулся Толя от прикосновения Никиты.
— Что будем делать, Оямович? Дай дельный совет.
— Видать, сильно ты ее задел…
— Кого? А-а… — На лицо Сухова легла тень, он прочитал недосказанную мысль инженера: «Сильно ты задел Гиибель, если она сотворила такое с твоей девушкой, решив отомстить». — Это не месть, Толя, она так живет.
— Тогда давай убираться отсюда.
— Куда?
— А разве твой… наш Путь закончен? У замка стоит жругр — бери и
— Легко сказать — бери, мы однажды уже пробовали.
— Теперь у тебя есть помощник помощней меня, а во-вторых, зачем использовать жругра в качестве коня? Пусть послужит просто тараном. Заставь его проломить стену хрона, а дальше мы пойдем сами.
Никита, онемев, долгие секунды смотрел на Такэду в изумлении, потом обнял, поцеловал в ухо и с нежностью сказал:
— Ты гений, Оямович! Что бы я без тебя делал!
— Пропал бы, — проворчал растроганный Такэда, тщательно пряча внутрь эту самую растроганность.
— Мчись за Тааль, — махнул рукой Дадхикравану Сухов. — Выйдем отсюда не тем путем, каким вошли. Теперь нам придется туго. Гиибель наверняка узнает о нашем решении и спустит на нас всех своих охранников и собак.
— Отобьемся, — ответил Такэда, глянув на безучастно стоявшую рядом Ксению, одетую в белое свободное платье без пояса, напоминающее скорее больничный халат. Никита тоже смотрел на Ксению, и глаза у него вспыхивали и плавились гневом и любовью. Такэда поежился, прошептав про себя: «Не желал бы я оказаться на месте Гиибели…»
Дадхикраван примчался с Тааль на спине, удлинил тело, чтобы они смогли усесться вчетвером, и прыгнул в небо с легкостью стрижа, будто и не почувствовал тяжелой ноши.
Глава 3
Их встретили на следующем горизонте замка — целый взвод черных всадников на странных полуживых механизмах, напоминающих кресла с лапами львов и журавлиной головой, направленной вперед, как гигантское копье. «Журавлиные головы» оказались излучателями плазмы и накрыли беглецов морем пламени, в то время как всадники, скорее всего резерв «черных коммандос», добавили в это море залп из шиххиртхов. Ад получился кромешный, по мнению Такэды, и если бы не Сухов, накрывший группу защитным куполом магиполя, им не поздоровилось бы, особенно женщинам, ни одна из которых не прореагировала на взрывы, гул и шипение пламени.
— Вперед! — крикнул Сухов Дадхикравану. — Драться некогда, надо успеть к жругру до прихода Гиибели. Ищи любую щель и просачивайся в нижние горизонты.
Дадхикраван и сам понимал, что нужно делать, и вынес их из огненного шторма в один из коридоров нижнего яруса, с виду нормальный и пустой. Но стоило беглецам выйти из-под защиты, коридор взбесился.
Сначала он попытался задавить их стенами, затем включились системы транспортировки, способные забросить любой груз в недра замка, и наконец, когда обе попытки были пресечены Суховым, коридор обрушил на них миллионы тонн расплавленного свинца.
Спасло их последнее усилие Дадхикравана, успевшего найти «щель» в магическом барьере, которым окружил их замок, и вынести живой груз за пределы Эхурсагкуркурры.
Такэда не сразу пришел в себя от головокружительных прыжков-просачиваний огненного коня и смены впечатлений, хотя нашел силы побеспокоиться о спутницах: обе девушки стояли рядом, прижавшись друг к другу, задрапированные в туманное облако защитного поля. Толя успокоился, подождал, пока прояснится голова, и огляделся. Он увидел удивительную и жутковатую картину.