Спасение для лжепринцессы

Муратова Ульяна

— Может, отправишься с нами? — с надеждой спросила Полин, устраиваясь рядом, и заверила: — У нас в доме очень много места, мы будем тебе только рады!

— Спасибо, но нет. У меня другие планы. Для начала хочу найти доказательства того, что вилерада через кровь всё же передаётся. А дальше — свести счёты с одной особой. В общем, будет чем заняться. Полин, ты сможешь сделать мне одолжение и отдать письмо Мейеру? Не уверена, что он вернётся до отправления дирижабля.

— Конечно, передам… — Полин посмотрела на меня сочувственно. — Никогда его таким не видела. Он, кажется, даже похудел. И смотрит диким ульфуром.

— Он считает, что я ему изменила, и расстраивается, что переселенка ему досталась некачественная,

взяла и заразилась сама, — сердито высказалась я. — Ну ничего, его никто не держит, а доказательства я ещё найду. И имя своё тоже очищу.

— А мне всегда Мейер нравился, — призналась вдруг Полин. — В нём что-то такое есть… какая-то решимость, что ли. Такой если в гору рогами упрётся, то скорее гору сдвинет, чем отступится. И симпатичный…

Баран он! Хоть и симпатичный, тут согласна.

— А вы разве не родственники? — удивилась я.

— Мы? Нет. Это с Кларом они родственники по отцу, а мой папа из другой семьи, он вообще с юга, в Стойтуре родился.

— И чего же ты за него замуж не вышла, раз он тебе нравится? — неожиданно резко спросила я и тут же попыталась смягчить тон: — Вилерианка же любого может выбрать.

— А мне до брачного возраста немного не хватает, — фыркнула Полин. — Вот в конце талого месяца и начну выбирать. Хотя я и сейчас-то уехала, потому что замучили эти женихи. И ходят, и смотрят, и зовут, и подарки несут, и выводят из себя одним видом… И чего им всем надо?

— Осчастливить тебя хотят, — фыркнула я. — Раз и на всю жизнь.

— Это точно, — улыбнулась Полин. — Так что, у вас с Мейером всё кончено?

Поколебавшись, я ответила:

— Не знаю. С одной стороны, у меня к нему душа лежит. Есть в нём качества, которые я в мужчинах ценю. А с другой, бесит до ужаса этим своим упрямством и недоверием. Если каждое моё слово будет сомнению подвергаться, в таких условиях жить я точно не смогу. Вот и получается, что чувства у меня к нему есть, но умом я понимаю, что ничего хорошего с ним мне не светит.

— Думаю, он остынет и всё осознает, — задумчиво проговорила Полин. — Знаешь как вилерианцы болезненно переживают измену или даже намёки на неё? Если бы ты ему действительно изменила, и он узнал, с кем, он бы соперника точно убил. И никто бы его за то не осудил, потому что у тебя был секвин на лбу. Секвин значит, что девушка занята, и ухаживать за ней уже опасно. Это вызов. Да и девушки сами понимают, что им-то никто ничего не сделает, а вот если пофлиртовать с парнем, то ему это потом жизни может стоить. Или мужу, тут как повезёт. Так что с холостыми вилерианцами замужние вилерианки стараются не общаться, даже с дальними родственниками, потому что... опасно это. Да, с одной стороны считается, что приставать к девушке с секвином — это низость. А с другой, мало кто упустит шанс увести женщину у другого, поэтому если женщина даёт хоть малейший повод, то кончается это обычно очень трагично. А переселенки иногда нашей культуры не понимают и ведут себя фривольно, вот на них и бросаются другие.

— Да уж… Но Кларас вёл себя очень даже достойно и сдержанно… никаких поползновений.

Полин на секунду замялась, а потом сдала брата со всеми потрохами:

— Он тебе не поверил. Хоть и сказал, что ты очень красива и сочувствует тебе, но до конца всё-таки не поверил. Считает, что ты темнишь и недоговариваешь, оттого он и насторожен.

— Что ж, по-своему он прав, — пришлось согласиться мне. — Но Мейеру я не изменяла.

— Даже если бы изменяла, найдутся охотники. Просто Клар… он… другой. Он часто высказывается о том, что брак — это чересчур обременительно, может, поэтому Хеймсе и отказал. Знаешь как девочки на меня за это обиделись? Они отчего-то решили, что это я его отговорила, хотя я, напротив, очень хотела, чтобы у Клара жена появилась. И уламывала его, как могла.

Но девочки не могли поверить, что вилерианец сам от жены отказывается, назначили виноватой меня и общаться со мной перестали. Так что я прекрасно понимаю, как себя чувствует человек, которого за просто так обвинили в мерзости.

— Грустно это всё, — потёрла я виски. — Но я всё-таки попробую доказать Мейеру, что он неправ. Дай, пожалуйста, ручку с листочком, хочу написать ему письмо.

Полин принесла письменные принадлежности, я поблагодарила и замерла, глядя на белую пустоту чистого листа. Что я хотела сказать человеку, который упорно не желал меня слышать?

«Мейер!

Мне очень горько оттого, что ты продолжаешь упорно верить в мою измену. Да, я тебя обманула, причём несколько раз. Например, сказала, что у меня нет родных сестёр, хотя у меня их три. Но, поверь, у меня не было выбора, кроме как лгать. С самого начала всей этой истории у меня не было выбора практически ни в чём. Он появился только сейчас. Мне тоже очень жаль, что всё сложилось именно так, и я постараюсь собрать доказательства, чтобы очистить своё имя от всех этих беспочвенных обвинений.

Лиза».

Сложив письмо в несколько раз, я неуверенно сжала его в руках. Заглянет ли внутрь любопытная Полин, если его не запечатать? В том, что секреты она не очень хорошо умеет хранить, я только что убедилась. Хотя ничего тайного в письме нет, но всё равно как-то неприятно.

— Полин, а как работает почта в вашем мире? Я могу отправить письмо Мейеру напрямую?

— У нас есть специальный почтовый артефакт-шкатулка. У каждой — свой неповторимый магический оттиск. Если ты хочешь получать от кого-то письма, то необходимо дать респонденту карточку с этим оттиском, по нему шкатулки смогут соединиться. Есть два режима работы, на отправку и на приём сообщений. По умолчанию шкатулка работает на приём, а для отправки нужно передвинуть специальный рычажок, — пояснила Полин, активно жестикулируя при этом, — приложить карточку адресата, и тогда механизм сработает, и письмо отправится по назначению. Всё в этих шкатулках хорошо, только их постоянно надо заряжать, да ещё приходится с собой таскать такую тяжесть. А теперь я и вовсе не знаю, что делать, потому что свою шкатулку, разумеется, потеряла во время крушения. Теперь придется новую покупать и всем знакомым заново карточки раздавать. Хотя есть центральная почтовая служба города, куда ты можешь прийти, зарегистрироваться и принимать там почту на своё имя. Но туда обычно приходит всякий хлам: послания от тех, кому ты сама решила карточку не давать.

— То есть у города есть свой адрес, и на него приходят письма вообще для всех? Их же миллион будет…

— Ну не миллион, но много. И говорю же, надо ещё зарегистрироваться. А вообще так новости передают, газеты отправляют, какую-то срочную информацию. Для этого есть почтовый отдел общих уведомлений, а ещё экстренная служба… тоже уведомлений.

— Странно, что вы не придумали какой-то более простой способ связи, — задумчиво пробормотала я.

— А этот чем сложный? — изумилась Полин. — Кто может, тот на личную почтовую шкатулку пишет. А кто нет — до востребования.

— И у тебя есть личный адрес Мейера? — спросила я.

— Есть, — замялась Полин. — А что такого? У нас город небольшой, все друг друга, считай, знают. Но раз мой артефакт потерялся в момент аварии, отдам письмо лично.

Почему-то эта идея мне совершенно не понравилась. Вот абсолютно: ни капельки, ни крошечки, ни кусочечка. Но раз уж всё это затеяла…

Я протянула Полин листок и сказала:

— Получается, что следующий раз мы уже не скоро увидимся. Я очень рада была познакомиться, Полин. И спасибо за всё.