Спасение
Шрифт:
— Я не утверждаю, что К-клетки нам повредили, — сказал Юрий. — Однако природа оликсов, их приспособляемость оказываются разрушительными, когда они сталкиваются с расами, ведущими столь сложную политическую жизнь, как наша. Они слишком неразборчивы. Они так стремятся к своей цели, что не выбирают средств для ее достижения. Им нужны деньги, чтобы купить у нас электроэнергию? Значит, они приспособят свои обычаи к нашим методам. В любых наших методах они ищут свой шанс. Возможно, другой образ действий у них считается за грех.
— Вы против них потому, что они стали капиталистами! — воскликнуло Элдлунд.
— Нет, — усмехнулся Каллум. — Потому, что роль капиталистов
— Вы не понимаете, — холодно сказал Юрий. — Они не наделены нашей моралью. Им все равно, на чем делать деньги, безразличны последствия. А в поставки энергии для «Спасения жизни» втянуты огромные деньги. Вот почему мы обязаны пристально следить за ними.
— Деньги всегда и всех развращают, — заметил Алик. — Вот уж не новость. Жадность всеприсуща. Спросите меня, скажу, что это только придает им человечности.
— И ошибетесь, — резко заявил Юрий. — Вам ли при вашей работе не знать, как низко могут пасть люди, когда речь заходит о деньгах. А если мы достигаем дна, туда же опустятся и оликсы. Мы — архитекторы их нынешнего поведения. А последствия я видел своими глазами. Ничего хорошего.
Я с огромным интересом наблюдал, как Алик привел наконец в движение свои лицевые мускулы, почти заставив их сложиться в скептическую усмешку.
— Например?
Юрий, наперегонки со временем
Лето 2167 года выдалось исключительно теплым даже по европейским меркам. В лондонском кабинете Юрия взвизгивающий кондиционер не справлялся с разнузданной температурой позднего августа. Утром в четверг, к началу одиннадцатого, Альстеру захотелось открыть окно — не то чтобы это было возможно в кабинете, расположенном на шестьдесят третьем этаже. Неподражаемый центральный офис «Связи» в Европе воздвигся над полуостровом Гринвич неоготическим спиральным небоскребом из стекла и черного камня на девяносто этажей — словно сторожевая башня какого–то падшего языческого архангела, приставленного охранять город от вторжения захватчиков, плывущих на всех парусах вверх по Темзе. Юрию из кабинета открывалась идеальная картина в раме окна: большой старый Дартфорский мост, горбившийся над далеким горизонтом. Но та же панорама все утро заливала стекло солнечным светом.
Земля питалась энергией солнечных колодцев с 2069 года, а последние угольные и газовые электростанции закрылись в 2082-м. За восемьдесят пять лет биосфера реабсорбировала из атмосферы накопившийся в девятнадцатом и двадцатом веках избыток углекислого и угарного газа. Климатологи упорно повторяли, что это достаточный срок для стабилизации атмосферы на уровне, предшествовавшем индустриальной революции, уровне идеальной нормы. Увы, их изящные компьютерные модели не соответствовали реальности, и все они сходились на том, что 2167-й — это всплеск на упрямо остающейся пологой кривой остывания. В возникновении же всплеска движение неозеленых, топча науку идеологией, охотно винило изменение солнечной активности из–за уродовавших корону солнечных колодцев.
Юрию не было дела до причин такой чудовищной жары — ему просто хотелось, чтобы этот богомерзкий зной спал.
— Первоочередной вызов, — объявил Борис. — Вызывает Пой Ли.
— Дерьмо! — Юрий справился с желанием сорвать с себя галстук и расстегнуть верхнюю пуговицу. Он не припоминал событий, достойных личного вызова от Пой Ли. Та ушла в отставку девятнадцать лет назад и тут же попала в независимые консультанты по безопасности при совете
— Дай связь.
— Юрий, — начала Пой Ли.
— Пой, давно вас не слышал.
— Есть что–нибудь интересное?
— Вообще–то нет. Интересны разве что причины вашего звонка в этот офис.
Юрий возглавил маленький, но элитный отдел «Связи» — службу мониторинга оликсов — два года назад. До сих пор он так и не решил для себя, явилось ли это повышением по сравнению с должностью директора службы безопасности хабитатов в системе Сол, однако отдел был создан лично Энсли в 2154-м — через десять лет после прибытия в Солнечную систему корабля–ковчега оликсов «Спасение жизни», — и Юрий как его глава получил почти неограниченные полномочия. Хоть и прикованный к письменному столу, он занимался интересной работой, отслеживая политическое и финансовое воздействие оликсов на Землю и космические поселения. Должность давала ему также личный доступ к весьма влиятельным персонам. Он решил считать это важным шагом к званию шефа безопасности «Связи» — испытанием его как чиновника, после того как он доказал свое искусство оперативника.
— Есть дело, которым мы бы просили вас заняться лично, — сказала Пой Ли.
— Мы?
— Я и Энсли.
Юрий рефлекторно выпрямился на стуле.
— Понимаю.
— Дело срочное.
Через портальную дверь в отделе безопасности он вышел в общелондонскую сеть, оттуда шагнул прямо во внутреннее кольцо лондонского метрохаба. Дальше по радиусу к хабу Слоун–сквер. Оттуда пешком было недалеко до Кингс–роуд, где хватало серебристо–голубых двухместных ап–такси, чтобы добраться по названному Пой Ли адресу. Элегантное здание в стиле Регентства с несказанно дорогими апартаментами для самых богатых, рядом с маленькой площадью, засаженной высокими платанами. Вокруг площади Юрий насчитал пять охранников в штатском, изображавших обычных прохожих, и задумался, сколько их осталось незамеченными.
Борис сообщил его код входной системе, которая просканировала Юрия. Блестящая черная дверь — на вид деревянная, но лишь на вид, — плавно отворилась. Два охранника в дорогих костюмах стояли в холле. Они жестом пригласили его проходить.
Юрию оставалось только восхищаться старинным лифтом с железными решетчатыми дверями и медной панелькой ручного управления. Он в одиночестве поднялся в лязгающей и стонущей кабине на четвертый этаж.
Пой Ли встретила его на площадке. Она почти не изменилась за столетие, минувшее с начала ее работы на «Связь», только стала какой–то хрупкой. Как будто теломер–терапия выгрызла ее изнутри, оставив от женщины одну скорлупку.
— Спасибо, что пришли, — сказала она, проводя его в пентхаус.
Квартира была отделана в классическом стиле: мраморные полы, высокие потолки, золоченые канделябры, с равным усердием освещающие полотна старых мастеров и модерновое барокко. Мебель неуклонно следовала моде времен Людовика XVI: громоздкие кресла ручной работы выглядели не слишком удобными для сидения.
Энсли Зангари ждал в гостиной. Юрий проникся. Главбогач ста тридцати шести лет от роду явно потратил на генную терапию бюджет государства средних размеров: омолаживающая терапия не сводилась к простому восстановлению теломер, на которое десятилетиями тратил щедрые надбавки сам Юрий. Кто не знал, запросто счел бы старца сорокалетним, разумно питавшимся и не забывающим об упражнениях мужчиной. Даже волосы его вернулись от седины к юношескому каштановому цвету, словно фолликулы соблюдали времена года, а теперь настала весна.