Спасения не будет
Шрифт:
Портить фруктовую композицию не хотелось, но желание отведать ее было велико, и нанизав на шпажку кусочек дыни, я отправила его в рот. Околдованная вкусом нежнейшей мякоти, сладкой как мед, я едва не замурчала от наслаждения. Мои мысли тут же пленила фруктовая корзиночка, политая кленовым сиропом, но как только я поднесла сладость к губам, двери в изумрудную залу распахнулись, и к нам твердым шагом вошла Ликерия; она обвела застывших в поклоне девушек прицельным взглядом и остановила его на мне. Мгновенно ощутив чувство тревоги, я сглотнула, мысленно сетуя на то, что несколькими часами ранее имела глупость оставить дочурку командора наедине со своими мыслями. И теперь беда, имя которой Ликерия, готова была обрушиться на мою голову.
— Госпожа? — произнесла я, стараясь, чтобы мой голос оставался спокойным.
— Идем,
И черт меня дернул полезть к ней со своими советами!
Она неправильно истолковала мои слова?!
Обиделась и решила проучить меня?!
Исполняя волю будущей королевы, я склонилась в поклоне с маской овечьего смирения на лице, которую так и стремились разрушить злость и нежелание повиноваться балованной девчонке, которая выросла под крылом отца и даже не догадывается, какой сумасбродный спектакль уготовил ее папенька и кого удостоил главной роли! Чувствую себя зажатой между молотом и наковальней: сверху — утративший связь с реальностью командор, возомнивший, что ему по силам изменить судьбу своего ребенка, снизу — упертая влюбленная дура, а вокруг… вокруг одни враги, которые нацепив на лица радушные маски, внимательно следят за каждым моим шагом, словом, жестом. Меня уже воротит от понимающих взглядов прислужниц и их милых улыбок!
«Не верю!»
«Спокойствие и покорность»… — повторяла я себе эту мантру, следуя за госпожой.
«Тишина и послушание», — твердила я, пересекая внутренний двор.
Спокойствие мое рухнуло в пропасть, когда я поняла, что меня ждет утомительный подъем по узкой винтовой лестнице. От мысли, что придется вновь лезть на высоту каменной восьмиугольной башни, меня затошнило.
«Смирение и кротость. Я смиренно приму уготованное мне наказание и кротко поблагодарю за урок», — изо всех сил убеждала себя, прожигая взглядом пятки Ликерии.
Едва ступив на последнюю ступень, не успела я перевести дух, как Лика, поддавшись приступу гнева, схватила меня за волосы и потащила на балкон. Вот чуяло мое сердце, что не пленительной панорамой мы идем сюда любоваться.
Широкий платок темно-сливового цвета трусливо сбился на груди. Волосы трепал холодный ветер. Носки едва касались пола. Ладони покрылись холодным потом. Стоя на самом краю смотровой площадки, я неестественно выгнулась, больно упираясь поясницей в ограждения. А за спиной ревела река, готовая в любую минуту принять меня в свои бурлящие объятия.
Растерянная и напуганная я попыталась вырваться, но ничего не вышло. Хватка Ликерии была железной.
— Я хочу знать, зачем отец отправил тебя, доходяжную монашку, сопровождать меня? Что вы там задумали? Говори!
Желание Лики выяснить намерения отца относительно моей персоны меня не удивило.
Пальцы болезненно сжались на моем горле.
С жуткой высоты я смотрела вниз, и мне вдруг показалось, что перила, на которые я опиралась спиной, не выдержат, и я рухну вниз, окрасив кровью гранитные скалы. Будет больно — но лишь мгновение. Обменять жизнь на бесконечную тишину и покой? В какой-то момент меня словно коснулось спокойное отчуждение, и как ни странно, в эту минуту я была готова упасть. Этот мир был мне чужим. Здесь никто не встанет на мою защиту, никто не протянет руку помощи. Да и толку от этой помощи?! Я видела возможности Шампуса. И я даже не представляла, как предстать перед алтарем вместо его Ликерии. Немыслимо и невозможно! Но даже если небесные будут милостивы ко мне, и я исполню данную командору клятву, где гарантии, что после этого Ориан не пустит в меня стрелу или Сайрос не вонзит клинок в сердце? А Шампус, узнав правду, не раздавит меня своей черной яростью? Гарантий нет, есть призрачная надежда…
— Говори, кто ты? Зачем ты здесь? — зло повторила Ликерия.
Я не знала, что ей сказать. У меня не было однозначного ответа, почему командор скрыл от своей дочери правду. Одно я знала наверняка, — у такого человека, как Хонор Ригхест, определенно были веские причины, чтобы умолчать о том, что я «иная». И пока я не разберусь в этих причинах, следует проявлять осторожность.
— Ты знаешь ответ на эти вопросы. Другого ответа у меня нет. Так что либо заверши начатое, либо отпусти и успокойся.
Понимая,
С лица Ликерии на миг сошли все эмоции. Время будто замедлилось, и я увидела, как из глубины чистых бездонных глаз на меня смотрит страх. Ликерии стало по-настоящему страшно, оттого что она меня не удержит. Без малейшего колебания она схватила меня за ворот и рывком отшвырнула от ограждения.
«Выходит у нашей дерзкой и опасной Ликерии все же нежное сердце».
— Да ты больная?! — обрушилась на меня Лика. — Ненормальная! Неужели ты и вправду готова себя убить? Тебе что, совсем незачем жить?
Я безмолвно сидела на холодном камне и снизу вверх смотрела на Лику. В нас было много общего, больше, чем могло показаться на первый взгляд. Мы обе не могли распоряжаться своей жизнью: жизнью Ликерии завладел король, чтобы в последствии ее уничтожить, моя — в цепях клятвы, данной в логове Аспида. Мы обе внушили себе, что изменить ничего невозможно, чем лишили себя уверенности.
— Лика, я понимаю твое желание вырваться из этой клетки. Но и ты меня пойми. Я могла бы успокоить твое воспаленное сознание, сказав, что я «крестная фея», которая пришла исполнить твое сокровенное желание, но… мы обе знаем, что это не так, — я грустно улыбнулась. — Я всего лишь служанка всевышних. Прими это как данность и не забивай себе голову всякой чепухой.
«Иначе подставишь меня, и тогда чудо точно не произойдет!» — закончила я мысленно.
— Прости, что напугала. Я не хотела. Я действительно думала, что ты…
— Крестная фея?! — вдруг театрально воскликнула я, и мы обе взорвались истеричным хохотом.
— Вызывал?
— Что ты думаешь о монахине? — обратился Шампус к посвященному Совета Судеб Валтору дэ Глии.
Длинное мощное тело Валтора было облачено в строгую тогу, белоснежный ворот украшал аграф — перо из темно-красного металла. Голова выбрита, а лицо начисто лишено бровей и ресниц, при этом кожа серовато-белого цвета казалась неживой. Спадающие уголки тонких губ, прицельный взгляд, словно подбирающий ключ к истинным мыслям жертвы, выдавали в нем хладнокровного, жестокого монстра. Неподкупный, он был мастером своего дела: «разруливал» политические конфликты, беспощадно устранял неугодных короне, «чистил» двор от гнили, «давил» на «учителей мира», которые считали, что вправе нести народу свою истину, дескать, один монарх не должен править королевством из века в век. А уж сколько крови было пролито в «темницах обреченных», не знал даже сам король. Однако, наряду с достоинствами был у Валтора и один существенный недостаток. Он служил не только короне, но и Совету Судеб. О каждой казни смертью он доносил Совету, который возглавляли девять архимагистров. Когда это раскрылось, Шампус лично пытал Валтора, но даже под пытками тот не выдал, сколько таких сообщений он отправил «своим». БегГар Шампус стоял перед истерзанным телом Валтора и видел несгибаемую преданность своему врагу. В тот момент он отчетливо понял, что его мощная энергия тьмы больше не внушает страха Совету. Совет Судеб давно будоражил мозг короля, однако ввиду сложившихся обстоятельств, Шампус мало что мог изменить. Этот абсцесс был слишком обширен, чтобы вскрыть его без губительных последствий. Харкая кровью, весь дрожа от напряжения, Валтор из последних сил просил короля сохранить ему жизнь. Когда Шампус обратил на него свой взор, рука посвященного уже безжизненно свисала с черной мраморной плиты. Шампус не только вернул Валтора к жизни, воспользовавшись услугами некроманта, но и приблизил его к себе настолько, что в последствии мог уже не переживать на его счет.
Заложив руки за спину, посвященный вышел на узкий, безо всяких ограждений балкон башни. Валтор смотрел вниз, в полутьму тренировочного поля, по которому скользили два лучика света — это Лика сошлась в спарринге с одной из своих помощниц. Сила, магическая выносливость, молниеносная реакция и боевая подготовка будущей королевы удивила и восхитила его.
Водяной шар, с трудом отбитый мужеподобной Олим, врезался в ограждения, недалеко от того места, где на стульях с высокими резными спинками за круглыми столами, накрытыми кружевными скатертями, удобно расположились помощницы Ликерии. Проводить время на свежем воздухе девушки решили за чашечкой чая с медовыми шариками, посыпанными маком.