Спасения не будет
Шрифт:
Протяжный скрип высоко за спиной пробил мое тело нервной дрожью, мгновенно возвращая меня в реальность. Обернувшись, я вскинула голову.
На краю лестничного пролета, в лучах искусственного света, застыл мужской силуэт. Аура его была уникальна тем, что сходила к фоновым значениям. Ошибиться было невозможно. Это был Валтор дэ Глии — личный секретарь его темнейшества и посвященный Совета Судеб, для которого я стала головной болью, а значит, он не успокоится, пока не выведет меня на чистую воду и не возьмет «под жабры».
— Попалась, — лишенный всяких интонаций голос золой упал «на дно моей могилы». — Бежать некуда.
Сейчас я как никогда осознала всю
Глупой, наивной, да, но не отчаявшейся, и поскольку бежать мне действительно было некуда, я нанесла удар первой — резкий взмах моих рук поднял в воздух испуганных птиц, направляя внимание Валтора под купол башни.
— Досадно. Я ждал от тебя большего.
Продолжая разочаровывать Валтора, я прижалась к стене и зарыдала, часто-часто вздыхая и громко-громко хлюпая носом.
— И это тот самый нарушитель, который появлялся ниоткуда и исчезал в никуда, оставляя после себя круги дезинформации?
Жалкая девчонка!? Да она сломается еще до того, как он успеет выместить на ней свой гнев. Для таких у него не было имени. Неудачница, к которой он испытывал лишь презрение. Правда, было и еще кое-что, откровенное нежелание тратить на нее свое время, что сулило ей быструю расправу, а ему много крови и грязи. Что ж, он поработает с ней, чтобы король за считанные минуты смог получить самые развернутые ответы на самые каверзные вопросы.
Ухмыляясь своим мыслям, Валтор занес ногу. Один шаг решил все.
Быстрые движения птиц, слезы и даже маска страха, парализующего волю, — все это было отвлекающим маневром, который позволил мне тонко вплести в реальность свою иллюзию, и незаметно сдвинуть ступени, которые вели к лестничной площадке, где стоял Валтор. Край площадки пришлось тоже дорисовать, удлинив его на целый локоть. Нога посвященного прошла сквозь иллюзию, и потеряв равновесие, он полетел вниз.
Весь в белом, он казался мне бескровным призраком, который с каждым оборотом витой лестницы неумолимо приближался ко мне. То, что Валтор состоит из плоти и крови, говорил звук ломающихся костей, разрывающих внутренние органы. Валтор отчаянно пытался зацепиться, остановить безумный полет, но сила, неподвластная ему, тянула его неживое тело вниз. Крепко приложившись затылком к колонне, он сорвался и камнем рухнул на дно подземной башни.
Эхо глухого удара еще долго не желало покидать башню.
На моих губах застыла немая улыбка. Валтор тоже застыл в неестественной позе. Вдруг глаза его открылись.
Вздрогнув от неожиданности, я стремглав понеслась вверх.
Валтор конвульсивно дернулся, пытаясь рывком вытащить из-под себя руку, но изломленное тело не желало служить своему господину. Сейчас он был слаб и ничтожен, но я не обманывалась. Время восстановит его, и тогда он припомнит мне это падение. Обязательно припомнит… если все-таки выживет. В конце концов, смерть неизбежна даже для лазара.
Оказавшись в тишине своих покоев, в привычном окружении я, наконец, скинула с плеч пелену своей иллюзии.
— Судя по выражению твоего лица, ситуация снова застала тебя врасплох.
Внешнее спокойствие Ориана меня не обмануло. Я понимала его глубокое недовольство моим отсутствием. Вновь сбежала, нарушив данное воину обещание. Вновь рисковала собой.
— Не стоит волноваться. На сей раз я… застала ситуацию
— Кого нам ждать в гости?
— Уж точно не секретаря, он еще долго не сможет ходить.
Ориан поднялся с кресла и сделал улыбку. Я прошла в спальню и с головой укуталась в одеяло.
Глава 19
Проснулась я рано. Потянулась и поднялась с кровати. Взгляд упал на кожаный шнур на двух петлях из узелков. Красивый и аккуратный шнур ручной работы достался мне от Мирты вместе с остальными нарядами. Первое, что учится делать каждый, кто встает на путь монаха, это плести кожаный шнур, который станет для него оберегом на всю жизнь. Видимо, мне достался «бракованный». А чему удивляться, ведь кожу для него готовили, бережно резали ее на тонкие узкие полоски, а после с любовью сплетали их в одно изделие чужие руки. Чужие уста заговаривали на здоровую и духовную жизнь. Этот оберег для меня бесполезен. Вот и вползает в мое сознание гниль беспокойства и тревоги, лишая сна и покоя. Тяжело вздохнув, я оделась и обвязала талию кожаным шнуром.
Затаив дыхание я смотрела, как постепенно гаснут, а после и вовсе исчезают с небосвода далекие звезды. В лучах разгорающегося солнца светлеют черные берега, и над каскадом водяной пыли рождается радуга — тонкая и эфемерная, как моя надежда вырваться отсюда. Если бы я могла обернуться птицей, не задумываясь, взмыла бы ввысь. Я хотела сбежать от самой себя, но внутренний голос упрямо твердил, что если я действительно хочу вдохнуть воздух свободы, я должна буду преодолеть все преграды и единственное, на что я могу рассчитывать — это на свои способности! Я завернула рукав платья и внимательно осмотрела белую кожу на запястье. От жутких татуировок не осталось и следа. Неужели эфир, который я пропустила через себя, выжег в моем теле всю инородную магию?..
Я настолько погрузилась в свои мысли, что не услышала, как в мои покои вошла Мели.
— Послушница Айла, вы уже встали, — Мели поставила поднос с фарфоровым запарником на столик. — Я приготовлю чай.
— Благодарю, — опуская рукав, тихо сказала я.
Приятно было наблюдать, как ловко моя прислужница справляется с запарником. Ее движения были полны бьющей через край жизнью. Искренняя и открытая, Мели виделась мне простодушным ребенком, которого сложно было увязать с таким страшным и коварным местом, как королевский двор. Впрочем, королевская свора очень быстро сотрет с ее милого лица мечтательную улыбку. А пока… Мели все также таскает мне из библиотеки труды великих мудрецов: труды о сиянии всевидящих, о духовных жертвах, о темной паразитической силе, захватившей наш мир, и даже не догадывается, насколько я далека от веры. Мели верит мне. Верит в мою легенду. В отличие от ненавистного мне секретаря…
— Волшебно, — протянула я, вдыхая фруктовый аромат чая.
Мели улыбнулась, демонстрируя чудесные ямочки на щеках.
«Мне нет до нее никакого дела, мне бы со своими проблемами разобраться», — подумала я, отворачиваясь.
Что может быть лучше одиночества, наполненного тонким ароматом и терпким травянисто-фруктовым вкусом белого чая. Этот благородный сорт настолько полюбился мне, что я уже не представляла без него утро. А с того момента, как во дворце «слетели» все заклятия, развеивающие запах, этот напиток полюбился мне вдвойне. Но как только я поднесла чашку к губам, дворец накрыл тревожный гул, отдаленно напоминающий дикий рев зверя под металлический скрежет огромных пластин. Не успел он раствориться в шуме бурлящей воды, как раздался более мощный трубный гул.