Спаси моего сына

Ковалевская Алиса

Вика

День начался, как и предыдущие. Завтрак, разложенное на лужайке во дворе покрывало и дом-тюрьма, окружённая изощрённой живой изгородью. О том, что случилось вчера, напоминало только количество охраны и вертящаяся вокруг собачонка. Добрых ассоциаций она у меня не вызывала. зато дети были счастливы. Даже обычно угрюмый Игнат пару раз улыбнулся и даже засмеялся, когда собака притащила ему палочку. У меня появилось странное щемящее чувство, очень похожее

на то, что я испытала, когда Инга делала свои первые шаги. Моему сыну могло быть столько же, но… Но, но, но. Думать о том, что могло бы быть, а что нет, я давно себе запретила. У меня есть Инга, в ней моё счастье, в ней моё продолжение, в ней я сама.

— И что, хочешь сказать, ничего не поменялось? — крепко держа Игната за руки, я сделала ещё один шаг назад. — Вот вообще ничего?

Выбора у него не оставалось, пришлось идти за мной, и я улыбнулась. Наступал он намного увереннее, мышцы стали лучше.

— Смелее, Игнат, — подбодрила я. — Ногу тяни. Вот…

Шум из холла заставил нас прерваться. Я приоткрыла дверь и выглянула наружу. Охранники тащили к лестнице коробки, перевязанные розовой лентой, Инга суетилась вокруг, Захар раздавал команды.

— А что они делают? — озвучил Игнат вопрос, ответ на который я сама получить была не против.

— Мама! — увидев меня, с криком бросилась Инга. — Дядя Захар мне домик подарил! Для кукол. Вот такой, — она описала в воздухе нечто невообразимое.

Судя по количеству коробок, от правды дочь отступила недалеко.

— Пойдём наверх, — поторопила она и, не дожидаясь, побежала к лестнице.

Когда мы с Игнатом пришли, охранников уже не было. Несколько коробок стояли раскрытые, вокруг лежали детали.

— Это что, правда дом? — спросила у прилаживающего одну часть стены к другой Захара.

— Да.

— Мам, ты представляешь, какой он большой? Я тебя просила купить мне домик для кукол, а ты так и не купила. Зато теперь у меня будет намного больше.

— Захар, зачем? — спросила я резко.

Он всё же отложил детали и выпрямился во весь рост.

— Зачем ты это делаешь? — повторила я ещё жёстче. — Вначале комната, кошка, потом собака. Теперь, — махнула на коробки, — всё это. Мы не останемся тут. Я не останусь. И не надо манипулировать мной через ребёнка. Это не игрушка, ты не можешь взять её с полки, когда захочешь, а когда надоест, отложить.

— С чего ты решила, что она мне надоест? Что ты мне надоешь? — спросил он вкрадчиво и подошёл.

Я наградила его предупреждающим взглядом.

— Речь не обо мне, а об Инге. Она тебя никогда не интересовала, а тут…

— Что тебя не устраивает? Что меня не было с вами или что я есть сейчас? — спросил он.

— Меня всё не устраивает, — сказала я и отвела взгляд, потому что сама не знала ответ.

— А давайте все вместе его собирать, — предложила Инга.

— Не буду я собирать девчачий домик, — ответил ей Игнат. — Фу, он ещё и розовый!

— Он красивый. И не розовый совсем. Это только тут розовое, а тут вот не розовое. И тут тоже, —

дочь продемонстрировала несколько деталей. — Дядя Захар, а это что? Стена или крыша?

Захар взял у неё деталь и повертел в руках.

— Похоже на стену.

Я забрала у него кусок пола.

— Никакая это не стена. Вы разве не видите? Это вообще самый низ. Как вы его собирать будете, если не можете пол от потолка отличить?

— Так она тебе предложила вместе собрать.

— Да, мам. Я предложила вместе. Дядя Захар будет главным, потом я, а потом ты.

— А я?

— А ты… — дочь открыла ещё одну коробку. — Вот. Это мебель. Ты будешь собирать мебель.

Пока дети решали, кто и что будет делать, я распустила бант на запечатанной коробке и раскрыла бумагу. Одна на другой внутри нашлись ещё несколько частей от дома. Посмотрела на Захара и покачала головой. Сложно было представить, сколько этот дом стоит. Должно быть, примерно столько же, сколько наша съёмная квартира в Ессентуках.

Захар подошёл снова и, забрав у меня стену с резным, словно настоящим окном, положил в коробку.

— Хватит, Вика. Это просто дом.

— Это не просто дом, Захар. Это то, что я не могла себе позволить. То, что не могла купить Инге. А ты… Ты берёшь её вещами. Хорошо, сейчас ты её этим купишь, а дальше что? Ответь себе на этот вопрос.

— На этот вопрос можешь ответить только ты.

Я высвободила руку из-под его и, красноречиво посмотрев, присела на пол, где уже были разложены куски первого этажа. Скрепила один с другим. Захар тоже сел на пол. Я отвернулась, смотреть на него не было сил: каждое прикосновение напоминало о ночи. Я не знала, как с этим бороться и не знала, куда деть себя. На Захаре были льняные брюки и рубашка. Босой, немного растрёпанный, пахнущий свежестью, он был вызывающе красивым той мужской красотой, от которой сосёт под ложечкой.

— А вот это, кажется, задняя панель, — показал он.

Я ничего не успела сообразить, а Захар прижал меня спиной и прислонил детальку так, что я увидела свой глаз в миниатюрном зеркальце. Захар мазнул губами по мочке моего уха.

— Должно хорошо получиться. Как думаешь?

— Думаю, что для этого тесный контакт не нужен.

— Почему? Вот эта выемка должна войти сюда, — соединил две детальки. Скажешь, не тесно?

— Перестань, — прошипела, пнув его локтем.

Деталька с зеркалом упала, мой глаз исчез. Захар положил ладонь мне на живот и вдруг поцеловал в шею.

— Спасибо за дочь, — сказал он и убрал руку.

Я повернулась к нему, приоткрыла губы, но он уже поднялся.

— Принесу шуруповёрт, — бросил на ходу. — Без него мы не обойдёмся.

Глава 8.2

Дом оказался больше, чем я могла себе вообразить. Высотой метра в полтора, он растянулся практически на всю стену.

— В жизни такого не видела, — призналась я, поставив в одну из комнат второго этажа миниатюрный кожаный диванчик. — Где ты его нашёл?