Спасибо за покупку

Новогрудский Лев

— М-да… — протянул Виктор Егорович, когда общая оторопелость, вызванная Юлькиными криками, прошла и все попривыкли к установившейся в кабинете тишине. — М-да… Жалко президента Кеннеди, хороший был человек. Его в шестьдесят третьем, что ли, убили? Тебе сколько тогда было? — спросил он Юльку, но та не ответила. — Годика три… Здорово ты его!..

За президента Кеннеди Кирилл Прохорович на директора обозлился:

— Шуткуешь, директор? Мы тут не в бирюльки играем, нам рассусоливать некогда!

— Теперь всем некогда, — философски заметил Виктор Егорович. — А ты пиши, пиши, в центре разберут!

— Вот это ты в точку, —

усмехнулся Кирилл Прохорович. — Там разберут, а за нами дело не станет, завершим сей же час.

Но завершил он свои писания не сей же час, а провозился с актом довольно долго. Потом составил еще один — на изъятие кусочка жира для передачи последнего в лабораторию. Кусочек был торжественно водворен в полиэтиленовый пакет, пакет затянут шпагатом и опломбирован. Затем Кирилл Прохорович потребовал, чтобы Мария Степановна и Юлька подписали акты и чтобы директор подписал тоже. Сделать это никто из них не отказался, что составителю актов и его помощнику явно понравилось. Далее заведующей отделом и Юльке было официально предложено написать объяснения. Юлька с этим справилась быстро, а Мария Степановна порядочно помучилась. В общем, все заняло массу времени, и рабочий день в магазине уже кончился.

Когда документы были, наконец, оформлены, Кирилл Прохорович встал, расправил плечи, похрустел суставами пальцев.

— Так как с приказом, директор?

— Обождем.

— Ждать да догонять — хуже нет, — сказал наставительно Кирилл Прохорович. — Леша, соедини-ка меня с директором торга.

Помощник взглянул на часы, а потом — вопросительно — на своего начальника.

— Звони домой, звони. Злее будет!

О происшествии он доложил по-военному сурово и четко, заметив в конце, что директор по непонятным причинам не хочет дать принципиальной оценки случившемуся и даже отказывается отстранить виновницу от работы. Трубка, как видно, немедленно потребовала к себе директора — Кирилл Прохорович, сказав: «Будет исполнено», оторвал ее от уха и подержал в вытянутой руке, пока не взял директор.

Воспользовавшись этой небольшой паузой, Юлька спросила:

— Мне можно идти?

Она не хотела, просто не в силах была услышать, как ее директор тоже скажет: «Будет исполнено!» или что-нибудь в таком роде. Но другого сказать он, конечно, не мог.

Юлька тихо вышла из кабинета. «Навсегда!» — подумала она. Стало тоскливо и больно.

Глава тринадцатая

Осторожно прикрыв дверь и оказавшись все в том же плохо освещенном зигзагообразном коридорчике, она впервые за эти последние часы вспомнила об Олеге. Где он? Ушел? Возможно. Почему возможно? Именно так, ушел. Он все видел. Встречались всего ничего, познакомились случайно, как говорится, на улице. Откуда же взяться слепому доверию? Тем более, он будущий юрист и понимает толк в преступлениях. Или Олег остался и ждет ее перед магазином? Ну да, как же! Может, еще и кораблик рисует? Только какой кораблик? Каторжную галеру?

«Надо пройти двором, — решила Юлька. — На всякий случай, чтобы не встретиться». И усмехнулась про себя обреченно. Зачем же двором? Олега давно нет, и встреча исключается. Стоит ли себя обманывать? А если быть честной, предельно честной перед собой, то не выходить на улицу и пройти двором она хочет по совершенно другой причине: не потому, что боится встретить Олега, а потому, что боится не

встретить его, страшится узнать, что он ушел, ее не дождавшись. Но все равно, будь он даже там, перед магазином, подходить к нему она бы не стала.

Магазин продолжал жить, хоть покупателей в нем уже не было. За стенкой раздались голоса и смех — в гастрономии, вероятно, убирали скоропортящиеся товары в холодильные камеры. «Неужели кто-то может смеяться?» — удивилась Юлька. Неподалеку взвыл и мелко замолотил компрессор. В торговом зале звякнуло о кафель ведро, и еле слышный этот звук тоже долетел до Юльки — уборщица тетя Шура начинала протирать полы. Магазин продолжал жить без Юльки, и то, что она была еще здесь, в счет теперь идти не могло. С беспросветным унынием она думала о том, что Майя и девочки скоро начнут носить продукты пенсионерам на дом, но уже без нее, без Юльки, и нелегкая эта обязанность представлялась ей сейчас как удовольствие, которого она долго ждала и вдруг навсегда лишилась. И ежедневные смены продавцов установят вот-вот, но и это ее не коснется и не порадует.

Юлька понуро направилась к выходу, когда дорогу ей преградил Саша-гусар из мясного отдела. Преградил так же, как в прошлый раз и почти на том же самом месте. «Сегодня легко не отделается, — с мгновенно вспыхнувшей яростью подумала она. — Исхлестаю по щекам так…»

Выглядела Юлька, должно быть, впечатляюще. Саша сделал попытку отступить, но она все-таки достала рукой до его мерзейшей физиономии, вложив в удар всю свою силу, изрядно приумноженную огорчениями и невзгодами сегодняшнего дня. Пощечина грохнула, как пушечный выстрел. Сашина голова мотнулась в сторону, правым виском он стукнулся об стенку и сразу схватился за щеку.

— Ой-ой, — произнес Саша вроде бы даже с некоторой уважительностью.

— Еще? — поинтересовалась Юлька.

— Я не за этим.

— Конечно, не за этим, — согласилась Юлька, — а за другим. Только ничего другого не будет.

— Да нет, Юль!

Саша отпустил свою щеку. Тусклый свет, рассеянный в коридоре, не мог скрыть отпечатка ее пятерни, и Юлька пожалела незадачливого гусара. Не так, чтоб уж очень, но пожалела.

— Поговорить, Юль, надо.

— О любви и дружбе?

— Ладно тебе! — Он поскреб ушибленный о стенку висок. — Поговорить, понимаешь.

— Иди вперед, — скомандовала она, желая подчеркнуть этим свое к нему недоверие и наличие непрощенной обиды за памятный ей наскок.

Саша покорно двинулся по коридорчику. Пройдя несколько шагов, обернулся.

— Ты, Юль, извини, что тогда так вышло…

— Само вышло? — спросила Юлька. — Само собой?

Разговор проистекал на ходу, и Саша крутил головой то влево, то вправо, чтобы Юлька его лучше слышала. Производить впечатление он сейчас не старался.

— Чего ты на ноздри встаешь? — возмутился Саша. — Подумаешь…

— Ах, подумаешь? — Юлька остановилась. — Вот и подумай!

— Ну, не об этом я, не так выразился, ну, извини! Не знал я тебя. Не знал, кто ты такая есть…

— Сегодня узнал? — со злобой спросила Юлька. — Понял сегодня, да? Теперь все можно?!

— Что можно? Обалдела?

— Все! Слышал, как покупатель сказал? Ворье! Чего со мной стесняться? Я же за деньги… за деньги… — Она снова задохнулась от гнева, обиды, от боли, от непроглядно-черной несправедливости.

— Врежу-ка я тебе, — сказал Саша незлобиво, но решительно.