Спасите, мафия!
Шрифт:
Ямамото сел справа от Мукурыча, и я начала лениво рассказывать анекдоты, благо знала их просто тьму. Почему-то их чтение меня всегда успокаивало, а «в процессе» самые веселые шутки запоминались «на автомате». Наверное, чтоб была возможность в отсутствии чтива себя успокоить — вот как сейчас, ага… Обстановка постепенно разряжалась, и минут через двадцать мы уже весело болтали и перешучивались, причем Каваллоне уселся на корточки в тени липы напротив нас, а Рёхей стоял рядом с ним, прислонившись спиной к стволу этой самой липы. Фей же как обычно загадочно молчал и лишь изредка бросал язвительные реплики, но с паршивой овцы хоть шерсти клок, как говорится…
Минут через
— Ямамото-сан, — перебила я парня, рассказывавшего какую-то бейсбольную байку, — там Бьякуран кого-то ведет!
Повисла тишина. Мечник встал и воззрился в левый конец аллеи, где уже абсолютно ясно вырисовывались контуры нашего зефирного облачка и его спутника. Честно говоря, этого мужика, лет тридцати на вид, я не знала. Его характеризовали короткие черные волосы, рост примерно как у нашего нетающего снеговика, ну, разве что чуть пониже, буквально на пару сантиметров, спортивная фигура, черные брюки и темно-серая рубашка с коротким рукавом, в нагрудном кармане которой торчал уголок черного платка. По мере приближения незнакомца мне удалось разглядеть и более мелкие подробности, а точнее, карие глаза, острый нос и небольшой шрам над верхней губой, которая была чуть тоньше нижней. Симпатичная внешность была испорчена на корню ледяным выражением хари лица и надменным взглядом. Мало мне наших нарциссов — они притягивают к себе других, таких же…
— Ку-фу-фу, ясно, — выдал Ананасище и ни с того ни с сего заявил: — Если не хочешь неприятностей, подыграй мне.
— Неприятностей от кого? — уточнила я. — От Бьякурана, от этого гражданчика отталкивающей наружности или от тебя?
— В принципе, — туманно изрек Туман, и я сдалась. Дура, да. Ну и что? Привыкла я верить людям, а потом разочаровываться в них…
— Ладно, — нехотя протянула я, а Фей приобнял меня за плечо. Захотелось заорать: «А ну, убрал грабли, а то в глаз кочергой получишь!» — но кочерги под рукой не было, а обещания надо держать. Посему я сделала вид, что всё в норме и расслабилась. Продолжаем утреннюю игру, Мукуро? Ну ладно, давай попробуем…
Ямамото и Дино переглянулись, но ничего не сказали. Было видно, что их терзали совсем не смутные сомнения относительно поведения Ананаса и личности бычка на веревочке, вернее, стремительно приближавшегося мужчины, ведомого Бьякураном, и это расстраивало. Видать, не только мне всё происходящее кажется Театром Абсурда, а я-то, наивная, надеялась, что Вонгола с логикой дружит больше, нежели «никчемный тунец Катя». Печалька, что сказать?
Наконец наши визитеры подрулили к нам, и Бьякуран, как всегда с хитрой лыбой, заявил:
— Всем снова желаю здравствовать! Знакомьтесь, это Антон-кун, ради встречи с ним я и попросил тебя, Катя-чан, сюда приехать.
Чего? Ради встречи?.. А как же зефир?! А я-то тебе поверила, «редиска» ты синеокая! Да как ты мог?! Я-то сюда перлась спасать тебя от зефирной ломки, а ты меня с каким-то мужиком решил познакомить?! И вообще, «Антон-кун» — это ни фига не «понятное описание»! Что это за тип, и с чем его едят?! С зефиром?!
— Очень приятно, — хмуро отозвалась я и предприняла попытку подняться, но была остановлена покоившейся на моем плече лапкой
— Охотно, — выдавил улыбочку, похожую на спазм, «Антон-кун». — Меня зовут Антон Сергеевич Крапивин, я являюсь директором конноспортивного клуба «Восток». Может, слышали?
Я опешила. Резко возникло желание подняться, но оно вновь было пресечено конечностью моей личной галлюциногенной Травы. Конечно, я знала конный клуб «Восток»: раньше мы с ним очень плотно сотрудничали и Сергей Иванович Крапивин, отец индивидуума, торчащего в данный момент пред моими офигевшими очами, был нашим постоянным клиентом. Вот только два года назад, после его смерти, клуб достался вот этому самому «Антон-куну», и он с нами сотрудничать отказался, будучи переманенным Шалиным. Как мои предки ни пытались его переманить обратно, он не переманивался, а потому я его ни разу в жизни не видела. Машка делала попытки пообщаться с ним после смерти родителей, но ей, насколько я знаю, всегда указывали на дверь, и переговоры заходили в тупик на первых же стадиях, а вот сейчас сия гордая личность заявилась сюда, в этот парк, на встречу со мной. Как?! Объясните мне, тупой, как Бьякурану это удалось?! Чёртов босс… Мельфиоре, да. Я в трансе. Нет, я в непередаваемом афиге! А Мукурище ни капли не удивлен, в отличие от меня и ни фига не втекших в ситуацию Вонголят. Печалька… Или нет, учитывая, что он, вроде бы, на нашей стороне.
— Очень приятно, — растерянно заявила я спустя секунд десять немого ошизения и таращения глазами-плошками на сие восьмое чудо света — соизволившего снизойти до нас, смертных, самого мистера Пафосность и Заносчивость, как описывала его Маня.
— И мне, — противореча тоном смыслу сказанного, кивнул Крапивин. — Поговорим?
— Конечно, — окончательно растерялась я и снова рыпнулась встать, но Мукурище меня опять удержал и, кивнув на лавочку справа от себя, заявил таким тоном, будто он здесь босс и говорить будут с ним:
— Присаживайтесь.
В лоб ему дать, что ли? Он как разговаривает с пафосной личностью, которая, возможно, пришла, чтоб согласиться на сотрудничество?! У него же не один клуб, а целая куча по всей стране, и постоянно открываются новые, а потому сотрудничество с ним — это Манькина голубая мечта, да и моя, если честно, тоже, правда, не столь лазоревого оттенка, но всё же!
На мой гневный взгляд Мукуро никак не прореагировал и лишь хитрющим хищным взглядом смотрел в глаза новоприбывшего. Тот усмехнулся и всё же сел, вопросив:
— С кем имею честь?
— Рокудо Мукуро, — ответил Ананас, и я чуть подалась вперед, чтобы видеть Антон-куна, которого в моем положении стоило называть «Антон-сама». Нет, я не заискивающая тряпка, просто наше племенное хозяйство сейчас в довольно шатком положении, и потому сделка с Крапивиным, хоть единичная, может дать нам огромный толчок вперед. А потому хамить ему — совсем не выход, ну вот совсем… Дипломатия — это не подхалимаж, это лишь способ ведения дел, при котором «и волки сыты, и овцы целы», а нарываются на ненужные конфликты лишь те, кто еще не вырос из детсадовского возраста и свято верит, что компромисс — это не для него, высокопафосного, который всегда и во всем прав. Жизнь — штука серая, и надо уметь лавировать среди более светлых оттенков, конфликтуя лишь с самыми темными — с тем, что ты не готов принять в силу своего мировоззрения ни в коем случае. Но я отвлеклась…