Спасите, мафия!
Шрифт:
— Тащите себе стулья, — пробормотала я, и Ямамото с Тсуной, а за ними и Гокудера, ясен фиг, слились за стульями в гостиную. Дино поскакал за ними (как-то смешно звучит это слово по отношению к Мустангу), и вскоре они вернулись, нагруженные мебелью, причем Тсуна споткнулся в дверях, а Каваллоне — в коридоре и прямо на кухне. Печалька у них с координацией — на лошадь не дам взгромождаться, аки Принцу этим утром…
— Добрый вечер, — поздоровался Савада со всеми присутствующими.
— И тебе не хворать, — откликнулся Игорь, со скоростью пулемета жуя лазанью. Хаято, злой как тысяча
Я начала накладывать народу хавчик и поспешила представить Мане мафиозиков:
— Ребят, это моя сестра — Мария, ну, или просто Маша. А это — Савада-сан, Ямамото-сан, Сасагава-сан, Рокудо Мукуро, Бьякуран Джессо, Дино Каваллоне, Гокудера Хаято. Последние трое — итальянцы.
— Очень приятно, — кивнул Тсуна, усаживаясь на свое «законное место» рядом с Гокудерой.
— Рад знакомству, — разулыбался Такеши. Он вообще обрадушек по жизни, и могила его не изменила — улыбка не горб…
— Я тоже рад, — одарил мою сеструндию улыбкой Дино.
— И я! — возопил Рёхей, и я, поморщившись, поспешила поставить перед ним сашими: заткнуть сей громкоговоритель можно только хавчиком — проверено личным опытом.
— А мне вот совсем не приятно! — выдала Маша, и я мысленно взвыла, хотя это было ожидаемо. — Чего вам в вашей стране восходящего яблока не сиделось, а?
Это она зачем так обзывается, а? Япония-то в чем виновата? Хотя ей флаг их всегда смешным казался, и она красный круг «яблоком» обзывала…
— Женщина! — рявкнул Гокудера, но Савада тиснул его за запястье, и тот мгновенно замолчал. Что за яойные выходки, мальчики? Так, не о том я опять… А вот Тсуна поспешил пояснить:
— Простите за вторжение, мы этого не планировали. Так сложились обстоятельства. К сожалению, временно мы лишились крова и вернуться домой сможем лишь к Новому Году, потому простите нам наше вторжение, но мы и впрямь не хотим причинить неудобства. Мне жаль, — он уткнулся взглядом в скатерть и то краснел, то бледнел. Да, нелегкая это работа — быть стеснительным боссом мафии, проживающим за чужой счет и вынужденным за это оправдываться.
— Да прям, жаль ему! — фыркнула Маня. — Ты мужик? Мужик! Брал бы плуг в лапы — да пахать, пахать! А ты что? Нахлебником в чужой дом приперся!
— Sumimasen, — растеряно выдал Тсуна по-японски. О, это слово я знаю! «Простите» — очень вежливая форма…
Я продолжала раздавать еду, парни пристально смотрели на злющую Маню, но ее тираду прерывать не решались, и только Тсуна, как заведенный, повторял: «Sumimasen, sumimasen»… Мне его аж жалко стало, право слово! Гокудера кипел, как чайник, но приказа Десятого ослушаться не решался, Мукуро загадочно лыбился — видать, радовался, что на босса ненавистной мафии (забыл он, что и сам мафия), ушаты помоев выливались, Бьякуран спокойненько жевал лазанью, словно его Машкины слова никоим боком не касались, а остальные были напряжены, потому как ждали вердикт: если Маша их вышвырнет, им каюк, и они это отлично понимали…
— Да вы вообще! — возмущенно продолжала вот уже
Я вскочила, шваркнув вилку на стол, и в кухне повисла тишина.
— Перебор, Мария, — зло прошипела я, и она, поняв, что ляпнула, опустила глаза. Да, я обычно мягкая и добрая. Но говорить так о своих товарищах не позволю. Вспышки ярости у меня бывают редко, но метко — когда я реально злюсь, даже Маня замолкает… А как не разозлиться, когда «клоун» — это «никчемный человек», что она и имела ввиду, но зачастую употребляется в значении «пассивного гея», и называть так Тсуну, который, вообще-то, добрый и хороший парень нормальной ориентации, я не позволю.
— Мария… — снова прошипела я, и сестра, поморщившись и слегка вжав голову в плечи, пробормотала:
— Извини… Как тебя там?.. Блин… Короче, я перегнула палку.
— Другое дело, — улыбнулась я, тут же вновь становясь мирной, доброй, белой и пушистой, как Чернушка-альбинос.
Я уселась на свое место, а вся толпа, включая Бьякурана, но исключая моих сестер и Ананасовую Фею, удивленно на меня воззрилась. Не ожидали? Да я сама не ожидала. Такое крайне редко случается, ибо я человек мирный. Носочки всю жизнь вяжу, ага… А что у меня в подполе трупики ребятишек, яблоки из сада воровавших, прикопаны — секрет. Шучу, шучу, ладно уж…
— Спасибо, Катя-сан, — пробормотал Савада. — Правда, я не понял, почему ты так разозлилась на это слово. Если честно, я вообще последние фразы несколько… Хм…
— Савада-сан, — тяжко вздохнула я, — ты прости Машу, она не со зла. Просто ее иногда заносит, и она на жаргоне говорить начинает. Так что вряд ли ты это мог понять.
Я почесала нос, прикидывая, могли ли шинигами впихнуть в голову мафии знания сленга и жаргонизмов: технически могли, наверное, вроде как сила внушения и промывание мозгов посредством убиения логики и сознания мухобойкой позволяет. А вот практически — сомневаюсь, хотя молодежный сленг парни, вроде, знали.
— Ясно, — пробормотал Тсуна. — Итадакимас.
— Итадакимас! — поддержали его Ямомото, Рёхей, Дино и Гокудера — как же он боссу не ответит? Бьякуран лишь вновь разулыбался и сощурил глаза, а Мукуро как сидел с загадочным видом нашкодившего, но довольного собой кошака, так и продолжал сидеть.
— Маш, так они останутся? — тихо спросила я сестру. — Дадим им шанс?
— Да фиг с ними. Пусть остаются! — фыркнула она, приходя в свое обычное боевое состояние. — Но сломают что-нибудь или еще как работать помешают — кирдык им всем. Сама лично пинками выгоню, и пусть Ленина изображают, шалаш им в помощь!